Париж 1914 (темпы операций)

Именно по такой кордонной системе располагались французские армии в первых войнах Великой французской буржуазной революции, когда еще не было опыта правильного использования новых массовых армий: в конце июля 1792 г. 106000 человек были разбросаны на северо-восточной границе на линии, длиной около 140 лье [31]. Подобным же образом располагались и армии коалиций. Жомини резко осуждал эту «кордонную систему Ласки» и требовал сосредоточения в этом случае атакующей массы против центра неприятельского расположения: «Если противник разделил свои корпуса на вытянутой линии с целью обороны, армия, как правило, для операции должна собрать свою массу в центре» [32]. Жомини гораздо правильней, конечно, выражает здесь наполеоновский принцип. В сражении 1796 г. на р. Минчо (после битвы при Лоди) ген. Болье расположился кордоном на правом берегу реки. Наполеон форсировал реку и прорвал австрийский центр. Говоря о действиях австрийского генерала, Наполеон писал: «Разбрасывая свою армию вдоль этой реки, он ослаблял себя» [33]. Сам Наполеон следующим образом излагал сущность своего маневра: «Когда с меньшими силами я находился перед противником более многочисленным, быстро сосредоточивая свою армию, я обрушивался, как молния, на один из его флангов и опрокидывал его; затем я использовал растерянность,которую этот маневр всегда производил в армии противника, чтобы атаковать его на другом пункте всеми моими силами».

Сен-Сир, говоря о расположении французской и австрийской армий на Рейне в 1800 г., дает следующие комментарии относительно такого кордонного расположения: «Крайняя длина линии, на которой были разбросаны обе армии, представляла огромные преимущества тому из двух генералов, кто способен был собрать в данном пункте наиболее быстро достаточные силы, чтобы раздавить противника» [34].

Мы недаром остановились на этом моменте. Расположение германской и союзных армий в Марнской битве действительно напоминало как бы гигантский кордон,протянувшийся от Парижа до Вердена. С точки зрения классической стратегии, такое расположение было бы отрицанием элементарных принципов военного искусства и давало в руки активному противнику легкий путь к победе. В 1914 г., разумеется, предпосылки расположения армий по вытянутой на огромном протяжении линии были совершенно иными, чем век тому назад. Но характерно, что оперативное мышление обеих сторон тяготело к принципу: фронт не должен иметь разрывов.

Этот последний момент надо подчеркнуть особо, иначе вся суть проблемы останется неясной. Когда мы говорим об армиях,которые действовали с обеих сторон на Марне, то под «армией» следует понимать нечто иное, чем в прошлых войнах. «Армия» в гораздо меньшей степени трактуется как самостоятельное, раздельно действующее войсковое соединение. В Марнской битве перед нами скорее связанная цепь таких армий, вытянутых в единый фронт. При этом совершенно недвусмысленно выдвигается тенденция к плотному примыканию фланговотдельных армий. Нередки случаи передачи корпусов из одной армии в другую. Фронт на Марне — это скорее непрерывное расположение корпусов, где границы между армиями носили зачастую лишь административный характер. Корпуса в свою очередь расчленены на дивизии, полки и т. д., и весь этот боевой порядок стремится к образованию сплошного, непрерывного фронта.Откуда возникла тенденция всюду прикрыться живым кордоном войск,избегая разрывовв их расположении, — это один из важнейших вопросов настоящего труда. Когда указывают, что брешь на Марне между 1–й и 2–й германскими армиями послужила причиной поражения, то этим, в сущности, ставится вопрос,который как раз и подлежит исследованию. Почемусыграла такую роковую роль эта пресловутая брешь между 1–й и 2–й армиями? Почему обе стороны, потерпев неудачу в охватывающем маневре, стали искать разрывов в расположении противника, чтобы проникнуть в глубь их?

На огромной части фронта сражения враги противостояли друг другу. Преимуществом союзников явилось охватывающее положение на флангах, что и послужило отправной точкой развития событий в Марнской битве. Но ведь известно, что это преимущество оказалось вовсе не решающим само по себе, так как удар с фланга был быстро и радикально парирован. Сила этого удара вовсе не соответствовала грандиозности расположения войск на сотни километров. Получилась, по аналогии, примерно такая картина, когда батальон атакует во фланг фронт корпуса; можно ли ожидать отсюда решительного результата? Не окажется ли гораздо более важным то, что происходит на остальной части фронта? На Марне получился именно такой результат: в конце концов, удар 6–й армии во фланг германского расположения сам по себе не имел решающего значения — его значение и роль определяются событиями, происходившими одновременно на всем гигантском фронте сражения от Парижа до Вердена.