Париж 1914 (темпы операций)

И в том и в другом случае исследование сталкивается с чрезвычайно сложным и запутанным сплетением различных факторов, в чем читатель имел уже возможность убедиться. Мы поступим правильно, если руководящую нить будем искать в сопоставлении первой и третьей стадии маневра. Маневр — неподвижный фронт — такова главная противоположность.

Было бы ошибкой думать, что эта противоположность резко обозначена лишь в сопоставлении первой и третьей стадий. Напротив, она проникает всю вторую, промежуточную, стадию. Уже в начале манёвра можно усмотреть признаки, предвещавшие конец. И дальше, шаг за шагом, эти признаки все возрастают, чтобы завершиться полным омертвлением маневра.

По мере развития войны сила маневра ослабевала, а процессы, вызвавшие к жизни „позиционный фронт“, оказывали все более мощное давление.

Необходимо рассмотреть теперь две стороны проблемы: во-первых, динамическую силу маневра, или вопрос об оперативной подвижности армий; во-вторых, препятствия, которые он встретил в сфере тактики, т. е. вопрос о тактической подвижности.

2. Оперативная подвижность армии в 1914 г.

а) Оперативная эффективность

До сих пор еще в расчетах соотношения сил обычно фигурирует численность войск обеих сторон, которая, с дополнением данных о вооружении, обученности и политико-моральном состоянии войск, считается надежным критерием для определения шансов в предстоящем столкновении. Подвижность, как важнейший фактор, обычно упускается из виду. Это было закономерно для эпохи, когда подавляющую массу войск составляла пехота, подвижность которой была более или менее одинаковой для европейских стран. Наполеон,так же как и его противники, измерял по карте циркулем расстояния, какие должны были пройти его корпуса в течение дня. И все же он одержал свои победы, главным образом, благодаря более высокой подвижности своей армии. Для наполеоновской эпохи соотношение между численностью войск и их подвижностью выступало с классической простотой. При той и той же боевой силе получался тем больший оперативный эффект, чем выше была подвижность. Плацдармом войн была вся Европа. От быстроты передвижения армии прямо и непосредственно зависела возможность нанести врагу внезапный и стремительный удар. Занять при этом более выгодное оперативное положение или выйти на сообщения противника. Сила армии умножалась подвижностью.

б) Оперативная и тактическая подвижность. „Маневр“ ограничен „фронтом“

В 1914 г. дело представилось несравненно сложнее. Французский генерал Фожерон [388]указывает, что все предшествовавшие войны армии начинали маршем и контрмаршем, которые и составляли стратегический маневр.

В 1914 г. ничего подобного. С той и другой стороны железные дороги выбрасывают в нескольких километрах друг от друга на всем протяжении границы вооруженные массы, которые фронтально противостоят одна другой. Им не нужен марш, чтобы идти навстречу друг другу: они сразу в боевом контакте, на всем поле сражения, все движения, которые они должны свершить, происходят на поле боя. Их вдохновляет уже не стратегия, а просто тактика»…

В этой формулировке есть преувеличение. В действительности в 1914 г. армии после сосредоточения и стратегического развертывания еще имели пространство для маневра. Но это пространство было ограничено, во-первых, сравнительной узостью театра войны, особенно на западе, во-вторых, наличием крепостной зоны, в-третьих, развертыванием массовых армий, которые занимали значительную часть граничной зоны.

Разрабатывая свой план, Шлиффенстремился в максимальной степени использовать имеющиеся возможности маневра.

«Битва на сокрушение, — писал Шлиффен, —может быть и ныне сделана по плану, составленному Ганнибаломв прошлые времена. Указанная атака должна быть направлена не против фронта противника, не сюда надо сосредоточивать силы и резервы: самое главное охватить фланги. Не следует эти фланги искать на линии фронта, но, напротив, во всей глубине расположения противника. Уничтожение сил противника должно быть завершено атакой против его тылов».