Париж

Почему так получилось? Через какое-то время она поняла, что на то было множество причин. Во-первых, в их жилах текла сама Свобода. Они обладали ею от рождения. Но почти без исключения все иммигранты чувствовали, что мощный организм Америки все еще слишком юн, слишком неопытен, чтобы развить богатую культуру, к которой они стремились. Тогда как культура Европы насчитывала две тысячи лет, здесь было все, что душа пожелает: и греческий храм, и английский загородный дом, и парижский ночной клуб. Американцы приезжали не задрав нос, а с желанием познавать и учиться. Они хотели, чтобы все это было и у них.

Вот почему Гертруда Стайн и Сильвия Бич из Америки, и англичанин Форд Мэдокс Форд, и испанец Пикассо, и Дягилев со своим «Русским балетом», и французские писатели вроде Кокто, и молодой Эрнест Хемингуэй в любой день недели могли встретиться в книжных магазинах, кафе, театрах Парижа. И они встречались.

Так что, когда дядя Марк спросил ее однажды, что она думает об американцах в Париже, она ответила:

– Я бы не хотела выйти замуж за Хемингуэя, но мне нравится его любовь к приключениям.

– Может, ты сумеешь найти себе более молодую версию Хемингуэя и разделишь с ним свои приключения. Хотя уверен, тебе придется поработать, чтобы он стал таким, каким ты его захочешь видеть.

– Должно быть, это сложная задача.

– Тебе не нравятся сложности?

Скорее нравятся, чем наоборот.

Тогда что же ей сделать, чтобы заставить Фрэнка Хэдли-младшего обратить на нее внимание?

Он дружелюбен. С ним легко общаться. В тот вечер после балета они пересекли реку и зашли к дяде Марку, а потом прогулялись по длинному бульвару Распай до Монпарнаса, где он встретил приятелей, и ей было так весело с ним. Казалось, что Фрэнку тоже приятно ее общество. Он смеялся, когда она шутила. Потом вся компания пошла провожать ее. Они шагали вшестером по опустевшим улицам, взявшись за руки. Фрэнк шел рядом с ней, так что она чувствовала его крепкое горячее тело. Перед тем как Клэр вошла в дом, они все, по французскому обычаю, поцеловали друг друга в обе щеки. Однако она не могла сказать, заинтересовался он ею или нет.

Клэр виделась с ним еще раз в конце июня. Она договорилась встретиться с ним и четой Хемингуэй ранним вечером в большом кафе «Дом», где в те годы собирались все художники и писатели.

– Сюда даже Ленин заходил, когда жил в Париже, – поведала она Фрэнку. – Это мне дядя Марк рассказывал.

Вечер получился очень приятным. Хэдли Хемингуэй с гордостью сообщила, что Эрнест написал за этот год уже десяток рассказов, и потом тот повернулся к жене и спросил, видела ли она что-нибудь из работ Фрэнка. Фрэнк нахмурился, а она ответила, что не видела.

– Ты бы показал ей что-нибудь, – посоветовал Хемингуэй Фрэнку. – Она хороший судья.

Но Фрэнк, мрачный от охватившей его неловкости, сказал, что пока у него ничего стоящего нет и, возможно, никогда не будет.

– Тебе надо подольше задержаться в Париже, – сказала Хэдли. – Нам кажется, тебе подходит этот город.

– Да-да, – подхватил Хемингуэй.

– Не хотелось бы, чтобы ты исчез, как Джил, – сказала Хэдли.

– Кто такой Джил? – поинтересовалась Клэр.

– О, это один симпатичный американец, который, по нашему мнению, подавал большие надежды, – объяснила Хэдли. – Но потом он вдруг исчез, как будто его и не было. И ни слова не сказал.

– Со мной такого не случится, – пообещал Фрэнк.

После этого он проводил Клэр. По дороге Фрэнк рассказывал о своем доме в Америке, задавал всевозможные вопросы о «Жозефине» и о планах развития магазина. Вызывало у него интерес и то, чем занималась ее мать. И вообще, казалось, что Фрэнк очарован Мари. Потом он сказал, что часть августа намерен провести в Бретани. То есть она не ожидала увидеть его раньше сентября.

В третью неделю августа Марк, который на несколько дней покидал Фонтенбло ради дел в Париже, вернулся, но не один, а с Фрэнком.

– Я заглянул в кафе «Дом», чтобы встретиться с одним человеком, и увидел там Фрэнка. Конечно, я уговорил его поехать со мной в Фонтенбло.

Поскольку дом был полон гостей, Мари сказала Клэр, что ей придется уступить свою комнату американцу.

– Рядом с моей спальней есть небольшой будуар, – сказала она дочери. – Мы поставим там для тебя кровать.

Фрэнк немного смутился, поняв, что его приезд доставил всем неудобства, и особенно Клэр, но Мари заверила его, что это семейный дом и все привыкли находить в нем место для друзей.

– Для тебя это уникальная возможность, – заявил Фрэнку Марк. – Здесь ты погружен в жизнь большой французской семьи, и мы сделаем тебя настоящим французом. Лучшим, чем был твой отец.