Париж между ног

Среди танцующих отмечаю то тут, то там девушек, которые беззастенчиво обнимаются и целуются между собой. Все они тинейджерки или, по крайней мере, то большинство из тех, кого могу видеть около нас, и в узких лучах света успевая заметить их поразительную схожесть, однотипность француженок. Любая из них фигуркой больше напоминает юношу узкобедренного, с покатыми плечиками и обнаженными до плеча руками. Одежда, что я успеваю выхватить взглядом, однотипна: футболка или майка наподобие мужской, брючки или бриджики, спортивные туфли, полукеды и все без исключения с прямыми и распущенными волосами чуть ниже плеча. Я потом таких парижанок много раз видела на улицах, в метро, магазинах и барах, и все они так удивительно похожи между собой и напоминают четырнадцатилетних юношей: та же худощавая фигура, те же тонкие, но довольно изящные руки и лица. Лица все с правильными чертами, очень бледными, почти молочным цветом кожи, на которой нередко слегка играет румянец как признак здоровья и спокойствия молодой любвеобильной молодежи Парижа.

Поначалу я пыталась разглядеть всех танцующих рядом, но потом всецело отдалась велению жестов, положению тела и рук Халиды. И когда наконец, музыка сменила ритм на плавный, то ее внезапное прикосновение, приближение, прерывистое дыхание, касание моего тела ее горячей рукой, и парфюм, который нежной волной сразу же поражает мое обоняние щемящим, чистым и очаровательным запахом дорогих духов. Все это на меня сильно действует, все обволакивает, словно окутывает, отчего приятно подтянуло под ложечкой в животе, и я сама, не отдавая себе отчета, сблизилась, прижалась к ее телу, впервые ощущая все совершенство природы в фигуре этой красивой и роковой женщины. Все это в густой, обволакивающей темноте, в ощущениях тепла от разгоряченных тел рядом, от их голосов, звуков музыки и гула, выкриков в полной темноте танцующих, обнимающихся и целующихся рядом с нами девчонок, и все это рядом с ней, в возбуждающих прикосновениях к ее телу.

При этом отчетливо ощутила, что и оно, это совершенное существо, разгоряченное танцем, так же прижимается к моему не менее горячему телу в ответ, словно слипаясь, словно выворачиваясь ко мне с обнажением тела и души. Следом прикосновение бедра — ой! Мое касание совершенной ноги — ах! Внезапное, неожиданное в темноте касание грудью. — Ничего себе! Ощущение, что при касаниях грудью между нами разряжается молния. Снова прикосновение и затем, вопреки музыке, сдерживание моих движений ее телом, тесное сжатие наших тел. — Ой, мамочки! Потом внезапно в озарении снопом света сверху, только ее глаза, чуть прикрытые веками, глубоко посаженные и скрытые за густыми ресницами пронизывающие взглядом зрачки, темные, темнее любой ночи! — Таких не бывает, нет!

Потом руки и горячее тело втискивается, вжимается плотно животом к животу и нога ее предательски проходит ко мне между ног, а в следующее мгновение ее лицо рядом так, что я не могу уже видеть и различать глаза, только кожей лица чувствую, как мы близко сошлись. И опять, словно толчок, ощущения запаха ее щемящих духов и ее пота. — Я все! Гибну я!

Потом как в бреду. Музыка снова грохнула, взвыла, высоко и громко. Мое тело увлекается ею куда-то, я едва успеваю переступать и уже почти машинально перебираю ногами следом, мимо, среди таких быстрых, подвижных танцующих тел, но почему-то всех только девичьих. Но это осознаю только мгновение, потому что ее рука тянет меня за собой, увлекая среди них, горячих, мягких тел, покатых плеч, касаний чужих крутых бедер и дальше, следом за ней. Куда? Что происходит? Воля моя, что с ней?

Я вдруг ощущаю в себе желание и точно такое же от ее тела, тянущего меня за собой. Оно передаются мне, от чего в голове словно вихрь! Мысли запрыгали, но они скачут еще от того, что мы вдруг вырываемся из массы танцующих тел и сразу же так сближаемся в темноте еще и от того, что я упираюсь спиной о какой-то металлический обруч, планку, стойку.

Она прижимается вся сразу, всем телом ко мне, горячей, широко раскрытой ладонью притягивает меня за бедра, тянет их низко рукой у меня за спиной, прижимает к своей ноге, которая тут же опять раздвигая колени мои, внезапно врываясь ко мне между ног. Вжимается, приподнимается кверху, коленкой своей притискивает, упирается плотно к моему лону. Я задыхаюсь, не успевая сообразить, что мне ответить ее натиску, как ее лицо касается щеки и ее горячее дыхание вспышками, словно выстрелами из жерла пушки обжигает открытую шею, оголенное плечо, следом, прикосновение ее горячих нежных, ищущих губ. Еще, еще! Боже!