Париж между ног

— Так что, мадам, Вам не надо бояться. Еще немного и найдется Ваша секретарша! К тому же, как я узнала от мужа, что инспектор, который так успешно задумал и провел операцию, он оказывается, вел Ваше дело и, кажется его повышают в должности. Побольше бы таких бесстрашных полицейских! А он ничего, Вы не находите, мадам?

И сует мне его фотографию. На ней наш инспектор, очень довольный, получает поздравления от мэра Парижа.

— Ну что Вы, что, почему Вы плачете? Я ведь совсем не хотела расстроить Вас. Да, кстати, мы с девочками поспорили. Одни утверждают, что Вы пользуетесь омолаживающими препаратами, а другие…

— Что с Вами? Что мадам? Вам плохо?

Вечером ко мне посетитель. Миловидная сестричка мне с радостью в голосе.

— Это тот самый инспектор, он такой милашка, Вы не находите?

— Здравствуйте мадам!

— Садитесь инспектор, а Вас можно поздравить?

— И да, и нет! С одной стороны вроде бы успехи, а с другой… Но все как Вы говорили, мадам: вот рискнул, послушался Вашего совета и все как Вы обещали: и должность префекта полиции и даже поддержка бизнеса. Ведь такая огромная площадь освободилась в самом Париже и уже есть решение о ее застройке…Кстати и меня в пайщики по застройке этой территории пригласили. А это деньги, деньги и деньги большие надо сказать, и там же должность…

Кстати, я пришел извиниться перед Вами и снять с Вас финансовые обязательства о вознаграждении полиции за освобождение Мари. Мы ее так и не нашли, зато…

— Что? Вам что-то стало известно о Мари?

— Нет мадам, не о Мари.

— Тогда о ком Вы хотите мне сказать?

— Вы же проницательная и к тому же такая красивая, умная женщина, наверняка Вы уже догадались, о чем пойдет речь.

— Так, инспектор, я думаю, что Вы все разузнали о той истории с шантажом! — Он счастливо кивает головой.

— Неужели это…

— Да, мадам, Вы оказались правы, это не Халида оказалась, а….

— Постойте, инспектор я сама догадалась и скажу Вам, что это все устроил…

— Именно так, мадам! Все устроил из ревности Пьер.

— Только зачем же тогда он нанял этих верзил и позволил им нас избить?

— Ах, мадам, я же Вам говорил, что это ревность, мадам, и потом он решил и ее немножечко проучить. Ну, а Вас, мадам, сами понимаете, как это гнусно, поднимать руку на женщин…. Ну, а те девицы оказались его старые знакомые, хоть и молоды, но изрядные паршивки, их он и подговорил, и они…

— Хорошо, что об этом не знает Мари.

— А Вы уверенны, что она не знает? Мне кажется, что она такая же, как и Вы. Очень уж Вы с ней похожи во всем, и умом и логикой и… — делает паузу, дипломатически повернулся, поправляя новый букет цветов, что опять принес мне. И только мелькнула мысль — что он, может быть думает что я и Мари, что мы вместе в одной постели? А он продолжает, после паузы….

— …Вы сами во всем разобрались, и мне кажется, что и вообще обойдетесь без нас! Ведь Вы же знаете…знаете, все?….

Сказал и как-то уклончиво и долго смотрел на цветы…а когда обернулся ко мне, то как бы кивком подбородка спросил: знаю ли я, где Мари? И я ему тоже — кивком головы — да!

— Вот и прекрасно! Я так и думал, мадам!

А потом, уже с облегчением и как-то по-деловому:

— Наверное, Вас тоже можно поздравить с коммерческим успехом. О Вас только и говорят, что Вы собираетесь торговать у себя дома модными платьями и бельем из Парижа. К тому же, как я слышал, многие фирмы готовы Вам пойти на значительные уступки и предложили свои модели. Поговаривают, что у Вас во владении целая империя по пошиву: фабрики, модельные агенства….

— Нет, конечно же. Нет пока ничего, кроме контракта о совместной работе с кутюрье… и называю его имя.

— О, мадам, это большой мастер и Вы что же с ним решили заняться бельем женским?

— И потом, инспектор, вся эта шумиха в прессе она невольно послужила моей известности и в какой-то мере способствовала успеху. Вам-то я могу сказать, Вы ведь человек чести и слова, что я только задумала совместно с кутюрье разрабатывать модели, а вот шить все это и реализовать будут другие у меня на Родине, в моем родном городе. Там сейчас с приходом капитализма людям очень нужна работа, вот я и решила дать такую возможность моим землякам.

— О, это так благородно с Вашей стороны. Во Франции тот, кто дает людям работу — очень уважаемый человек! А тут Вы, женщина и потом даете людям работу и где? Не перестаю Вами восхищаться, мадам-Руссо!

Ну, что же мадам, я знаю, что Вы улетаете на днях, навряд ли мне придется с Вами лично проститься, так что позвольте Вам руку поцеловать в знак признательности Вашей несомненной красоты и такого неоспоримого превосходства красивых женщин над нами, мужчинами, покоренными Вашими необыкновенными… волосами…

Я так и запомню Вас, мадам — Руссо с косой! Но это же, не имя, а как звать-то Вас?

— Зовите просто, Бест!

— Бест? Ну, что же! Бест это что же, лучшая? Да! Так и запомню Вас как Бест, что значит лучшая из женщин! Не говорю Вам прощайте, говорю — до свидания! До свидания, Бест!

— До свидания!

Мне пора, у меня еще куча нерешенных проблем и дел!

До свидания Париж, что так и остался лежать у моих не раздвинутых ног!

Книга третья. Выстоять