Париж на час

И вдруг она поймала себя на том, что ищет любой предлог, чтобы увидеться с симпатичным и таким серьезным следователем. Седов — душка. Такая лапочка. Вот с ним вообще жить не страшно. Он — настоящая каменная стена. И защитит, и не обидит, и не предаст, не изменит. Настоящий мужик. Вот за такого бы выйти замуж. Она бы ему, как говорится, ноги мыла и воду эту пила.

Положив в пакет альбомы с фотографиями, конверт со сбережениями Кати (нашла под бельем в платяном шкафу) и записную книжку, Мила вышла из квартиры, заперла ее, прилепила, плюнув на дверной косяк, листок с печатью на место, вернулась домой и принялась наводить красоту.

Волнуясь, позвонила Седову и сказала, что у нее есть очень важная для него информация, касающаяся связи Кати с Вершининым. Заинтриговала, значит.

Она хотела надеть свое любимое платье в красных маках, но как-то похолодало, и Мила надела голубой кашемировый костюмчик, на шею повязала шелковый синий платок и вызвала такси.

Не сказать, чтобы Седов обрадовался ее визиту. Он смотрел на нее, такую красивую, как ей казалось, и благоухающую духами с какой-то усмешкой, что ли?

— Вам что, не хочется узнать, кто убил вашего Вершинина? — начала она с порога важным тоном.

— Присаживайтесь, Людмила Николаевна. Если вы снова пришли просить, чтобы тело вашей подруги поскорее выдали, то я повторю: надо еще подождать.

— Я принесла вам улику! Да такую, что вы упадете просто! Я знаю, кто убил Вершинина! И теперь вы можете смело закрывать дело!

— Да что вы говорите?

— Катя! Его убила Катя. Просто не могла снести позора и убила того, кто устроил… сами знаете, что… Она же тогда чудом жива осталась. Они же, мужики, скоты! Звери! Вот он, сами смотрите! Нашла в записной книжке!

— А где была записная книжка?

— Как где? В письменном столе!

— И как вы попали в квартиру?

— У меня ключ есть.

— Ладно… Между прочим, я сегодня как раз туда собирался — обыск производить.

— Считайте, что уже обыскали. Вот, смотрите! «Вершинин М.»! Видите? Запись старая! Значит, это он! Тот самый Михаил! Я думаю, что она узнала его фотографию на сайте знакомств, завязалась переписка, она согласилась встретиться с ним, потом договорилась встретиться уже на ее квартире, ну, там, на Руставели, которую она сдавала Халину…

…

Вы бы видели его лицо, когда он увидел записную книжку! Он просто просиял! Затем вскочил, обнял меня!

И как начал листать ее! Находит какие-то фамилии и радуется, как ребенок! Какая-то Таня, Лера!

— Они все здесь, в этой книжке! Они на самом деле все были знакомы! И спасибо отдельное вам, Людмила!

— Меня все зовут просто — Мила.

— Милочка, спасибо вам отдельное вот за эту фотографию!

Он с такой нежностью рассматривал обыкновенную групповую фотографию, слегка даже размытую, любительскую.

— Потрясающе! Ну да, Михаила трудно было бы узнать, у него здесь такая грива! И худой, высокий!

— Так вы закроете дело?

— В смысле?

— Ну так все ясно же — Катя его и убила!

— Какая вы, право… — вдруг произнес он, подошел ко мне и поцеловал в щеку. Как ребенка.

— Какая?

— У вас такие красивые голубые глаза!

В это время к нему в кабинет кто-то заглянул и спросил:

— Ты обедать идешь?

— Нет, — ответил Седов.

— Вы что, документами разными питаетесь? — спросила я, осмелев. — Не хотите щей? Со свининой. Очень вкусные.

Он посмотрел на меня как-то странно, затем улыбнулся и сказал прямо как мальчишка:

— А хочу!

И мы поехали ко мне.

27 Седов. Вера. Лариса

Он смотрел, как она суетится на кухне, с каким восхищением поглядывает на него, наливая щи, и думал о том, что, вероятно, ему было бы с такой женщиной куда спокойнее жить. Она ценила бы каждую минуту, проведенную с ним. Недалекая, простоватая, но очень милая женщина (имя ей очень, кстати, подходит), к тому же довольно симпатичная, она могла бы быть идеальной женой. Может, и раздражала бы его иногда своими примитивными рассуждениями, но в целом его такая жена, скорее всего, устроила бы. Она хорошая хозяйка, отменно готовит, не избалована мужским вниманием, а потому особенно это внимание ценит, и будет рада, если ее муж в принципе вернется домой. Не станет жаловаться, что он часто задерживается, возможно, даже будет подогревать ему ужин по нескольку раз, причем с любовью. Вот есть такие женщины, просто созданные для семьи, но одинокие. Переполненные любовью, что важно.

То, как Мила вела себя в его кабинете, какие глупости говорила, он воспринял как отчаянную попытку привлечь к себе его внимание. А уж как заманила к себе — просто анекдот! А он и повелся. Правду говорят, голод — не тетка… Правда, оказавшись уже у нее дома, он не знал, как себя вести. Возможно, она рассчитывала на большее? Или ему это только показалось?