Париж.ru

Еще раз повторю: я верю, что ты поймешь меня правильно и одобришьмои действия. Не допускаю даже тени мысли, что ты сможешь оспоритьэто завещание, ибо я знаю твое благородство и твое великодушие. Ноесли вдруг... прости, ради бога, прости меня за это оскорбительноепредположение! – если вдруг тень сомнения и искушения коснетсятвоей души, молю тебя: отринь ее. Взываю к тебе именем твоей материи именем этого святого человека – отца Иллариона. Ты богат исчастлив. Дай возможность и другим людям стать таковыми же – и господь благословит тебя, как делаю это я. Твой любящий отец ГабриэльФилиппофф, Гаврила Филиппов».

Жерар помолчал, словно закрыл кавычки. Посмотрел на Мирослава, усмехнулся:

– Та-ак... По вашему лицу я вижу, что вы уже кое-что начинаете понимать!

– И не только он! – возмущенно воскликнул Алекс. – Нам тут всем все стало понятно. Значит, это вы стоите за всем этим кошмаром? Так получается? Именно в вашу, стало быть, пользу Мирослава принуждали отказываться от своих прав? Теперь понятно, теперь понятно!

Лера так и ахнула, пораженная этим уничтожающим высказыванием. Обидно стало за жениха, но... логика убийственная! С другой стороны, зачем Жерару сейчас истово исповедоваться в собственных преступлениях? Смысла нет. Что-то здесь не так, Алекс не прав.

Жерар посмотрел на обвинителя недоумевающе, нахмурился, как будто смысл этих слов не доходил до него. И вдруг лицо его стало отчужденным, голос от возмущения – низким, сбивчивым:

– Что вы... что вы... как вы смеете, мсье? В прежние времена я вызвал бы вас к барьеру и потребовал сатисфакции! Извиняет вас только одно: вы еще не дослушали до конца мою историю. Хотя... хотя у меня сейчас возникло большое искушение продолжить мой рассказ по-французски. Чтобы как следует помучить вас неутоленным любопытством. Вы вполне заслуживаете этого наказания. И если я этого не делаю, то лишь потому, что вы должны, вы просто обязаны принять участие в последующем разговоре! Итак...

Он обвел глазами ошеломленного Мирослава, ничего не понимающую Николь, изнервничавшуюся Леру, озлобленного Алекса и продолжил:

– Клянусь памятью отца: мне и в голову не пришло оспорить его завещание. Я... в первую минуту я восхитился им. И ощутил некий азарт, горячее желание как можно скорей узнать, кто же эти люди, которых мой отец считает достойными принять хотя бы часть той признательности, которую он всегда испытывал к отцу Иллариону. Я спросил мэтра Морана, что ему известно об этих лицах. Он принял очень замкнутый вид и ответил, что пока ведутся весьма интенсивные поиски, кое-какие подвижки в этом направлении уже есть, однако пока он ни за что ручаться не может. Да и зачем мне знать их имена? При этом вопросе он посмотрел на меня очень подозрительно, и я смутился. А правда, вдруг да подумает, что я попытаюсь выяснить эти имена – а потом убрать наследников со своей дороги? Но, честно, в ту пору мне было не до них. Я находился в стадии развода со своей второй женой, и попытки уйти живым от этой особы поглощали все мое время, внимание и деньги. Поэтому я мысленно склонился перед волей моего отца – и забыл о ней. Забыл почти на два года, до тех пор, пока не обратился в фирму мадемуазель Николь Брюн с известным вам всем делом, – он отвесил легкий поклон в сторону Леры, которая немедленно начала краснеть как дура, – и через нее познакомился с мсье Мирославом Понизовским. Мне с трудом удалось сохранить спокойствие, когда я услышал это имя. Ведь именно так звали в миру отца Иллариона! Однако моя фамилия нисколько не насторожила вас, верно? – повернулся Жерар к Мирославу и получил в ответ кивок. – Тогда я спросил Николь – просто так, между делом, – знает ли Мирослава мэтр Моран. И узнал, что да, конечно, их связывают деловые отношения.

Странно, подумал я. Или это не тот Мирослав Понизовский, или тот, но мэтр Моран пока держит от него в секрете завещание Габриэля Филиппофф. Но почему? По каким причинам? Ждет, пока не отыщет других его родственников, других наследников? Но не благоразумнее ли разузнать о них у самого Мирослава?!

И тогда я... как бы это поточнее сказать... тогда я насторожился. Я ни словом не обмолвился Морану о своем открытии, однако попросил Николь ни в коем случае не говорить ему о нашем знакомстве.

– Я отлично помню эту просьбу, – подтвердила Николь. – Я еще тогда сказала, что хранить в тайне имя клиента у меня в обычае.