Париж.ru

– Передай Себастьену... передай, что я согласен.

– А как насчет твоих профессиональных услуг? – ухмыльнулся в усы Бенуа.

– Вопрос снят, – подмигнул Гийом. – Я сделаю это для собственного удовольствия. В свободное от работы время!

– Ты что?! – испугался Бенуа. – У нас нет времени ждать до воскресенья, когда у тебя будет время. И даже до завтра, до субботы, нельзя ждать. Тут каждая минута дорога.

– А кто тебе сказал, что надо ждать? – нетерпеливо потер руки цыган. – Будем считать, что сегодня – в пятницу – выходной день. Как у мусульман. Многие из наших – мусульмане, почему бы и мне не присоединиться к ним? Итак, сегодня выходной день, и в свое нерабочее время я бесплатно сделаю то, о чем мечтаю больше двадцати лет, – наконец-то лажану русских!

Данила Холмский. 2 августа 2002 года. Мулен-он-Тоннеруа

– Боже мой! – со слезами в голосе воскликнула Николь. – Как же вы намучились, бедный!

Такова была женская точка зрения. Судя по выражению лица Леры, она ее вполне разделяла. Однако мужчины смотрели на страдальца c несколько иным выражением. Во всяком случае, без слез. И без слов.

Молчание тянулось долго.

– Да... – протянул наконец Мирослав. – Это же надо было столько дури напороть. О чем ты только думал njulf?!

– О том, что я не хочу в тюрьму, вот о чем, – буркнул Данила. – Или ты считаешь, что сейчас у нас в России кто-нибудь разбирается, прав ты или виноват?

– Секундочку! – поднял палец Мирослав. – Ты забыл, что я и сам только вчера прилетел из России и вообще – как бы живу там постоянно.

– Вот именно, как бы! – передразнил Данила. – Ты ведь из другого класса. Я – разночинец, как таких называли в XIX веке. Нищий интеллигент, попросту сказать. А ты – типичный «новый русский». Ты теперь гораздо больше похож на этого вот... – он подбородком указал на Жерара, однако перехватил его дерзкий взгляд и замялся, подбирая определение: – ...на этого...

– Врага народа? – с предупредительной улыбкой подсказал Жерар.

– Ну, если вы настаиваете, – с тем же издевательским видом согласился Данила. – Можно и так назвать. А я бы сказал – на этого буржуя. Для вас, богатых, свои порядки. Сам знаешь, закон – что дышло... и далее по тексту. У вас всегда есть деньги, чтобы откупиться, нанять адвоката, внести залог. А мне одна дорога – со скрученными руками в ментовозку, потом в «обезьянник», в СИЗО, ну и на нары где-нибудь в Нарьян-Маре, или где у нас там содержат убийц.

– Ну, ты знаешь, богатые тоже плачут, – пожал плечами Мирослав. – Вспомни ту историю, которая произошла пять лет назад на выборах губернатора вашей области. Уж на что Климушкин ваш богатый и денежный человек, а ведь и на него нашлась управа в виде закона. Посадили его за махинации с судостроительным заводом, как миленький и отсидел!

– Да всем известно, что на него нашлась управа не в виде закона, а в виде бывшего нашего губернатора Чужанина! По-хорошему, он должен был с Климушкиным срок мотать сообща, они ведь вместе обирали тот судостроительный завод. Но Чужанин в это время был уже вице-премьером. Ну как он мог допустить, чтобы его «наиперший и наилепший» враг стал губернатором и поприжал всех прикормленных Чужаниным людишек? Тех, кому он государственную собственность за копейки продавал? Кому отдал книжные магазины под «Макдоналдсы», булочные – под бутики, кому раздарил целые кварталы и предприятия? Климушкина упекли с подачи Чужанина и бывшего первого папы, чья дочка тогда питала к Чужанину романтические чувства. Сам знаешь, что это так.

– Ну, скажешь, Климушкин ваш был чист, аки агнец? – хмыкнул Мирослав.

– А разве нет? – заносчиво выкрикнул Данила.

– Не был он чист, – вступила в разговор Лера. – Я отлично помню эту историю. Но все равно с ним поступили несправедливо. Алекс... я хочу сказать, Данила прав в одном: рядом с ним на скамье подсудимых должен был сидеть Чужанин. А он прилетал на персональном самолете из Москвы для дачи свидетельских показаний со стороны обвинения... Это очень многих людей тогда подкосило, очень многих заставило разувериться в том, что у нас вообще какая-то справедливость возможна. Поэтому я в принципе прекрасно понимаю Данилу, понимаю страх человека, ни в чем не виновного, против которого собрались все улики и который не верит в то, что сможет выпутаться. А даже если сможет, сколько придется намучиться! Вот он и кинулся очертя голову неведомо куда, к черту на кулички...

– Кулички в данном случае оказались весьма цивилизованными, – проворчал Жерар. – Извините, Валери, я перебил вас. Но вот вы столь патетически произносили эту защитительную речь... – В голосе его прозвучало такое ехидство, что Николь озадаченно заморгала, всерьез обеспокоившись судьбой своего сватовства. – Хорошо, предположим, Алексис... о, пардон, пардон, я просто еще не привык к вашему новому имени! – предположим, мсье Холмский и в самом деле невиновен. Но кто тогда убил Шведова? Кто?