Париж в кармане

– Тем более, – сухо сказала врач. – Но в исключительных слу… Что вы делаете?!

Алиса отлепила пластырь на руке и выдернула иглу капельницы, потом села, прикрываясь простыней, и сказала:

– Ухожу. Где мои вещи?

– Послушайте, – попыталась уложить строптивую пациентку врач, – вам нельзя ходить. Видите, становится плохо…

Алиса побледнела, приложила ладонь к лицу, однако нашла силы сказать:

– Я не буду прерывать. И препараты принимать не буду.

– Вы ведете себя возмутительно! – рассердилась врач и обратилась к Ставрову, стоявшему словно истукан: – Сделайте что-нибудь.

– Алиса, – он взял ее за плечи, – ты пока полежи. Никто без твоего согласия не станет насильно… прерывать…

Удалось уложить. Врач отправилась к заведующей отделением, очевидно, жаловаться, а он заходил по палате, туго соображая, что происходит. Он был огорошен новостями, растерян, не знал, чему радоваться, а чему огорчаться. Опять письмо, мотоциклист, откуда-то взялась женщина, столкнувшая Алису, еще и ребенок. Тут у кого хочешь крышу свернет набекрень. За ним следили два темных глаза с застывшим вопросом и ждали, как тогда в машине, когда тетя Клара выставила ее вон. Снова ему принимать решение. Не нашел ничего лучше, как спросить:

– Ты хочешь знать мое мнение?

– Нет, – сказала она разочарованно. – То есть… Кто та женщина? Почему она столкнула меня?

– Я не знаю! – выкрикнул с отчаянием, но тут же осекся. – Извини. Алиса, я, действительно, не знаю. Почему ты не поставила меня в известность?

– Ты о ребенке? Я должна была спросить твоего разрешения?

– Нет… наверное… но сказать… как-то подготовить… как снег на голову.

– Это мое решение, только мое, – сдвинула она брови.

– Прекрасно, – возмутился он и заходил по палате. – Ты всегда делаешь так, как считаешь нужным. Но я-то имею к этому какое-то отношение?!

– Вон оно что… – совсем помрачнела Алиса. – Ты сомневаешься, твой ли ребенок? Твой. Но тебе в угоду я избавляться от него не буду и требовать признания отцовства тоже не буду, успокойся. А теперь уйди, я устала.

Она демонстративно отвернулась, закрыв глаза. Ставров потоптался, понимая, что допустил оплошность, но столько навалилось неожиданностей, из которых сложно вычленить главное. Приблизился к кровати, позвал ее по имени, в ответ – молчок.

– Ладно, отдыхай, – погладил Алису по ноге и вышел.