Париж — всегда хорошая идея

Подъезжая в субботу около четырех часов дня к белой вилле с темнозелеными ставнями, женщина с золотым сердцем заметно нервничала. Да и Роберт тоже почувствовал, как им овладевает некоторое волнение. На коленях у него была большая кожаная сумка, в которой лежали обе рукописи. Что ожидает его в этом доме? Было ли в жизни матери что-то такое, о чем она ему не сказала?

Розали резко нажала на ручной тормоз и с чувством выдохнула:

— Ну вот! Начинается самое интересное. On y va! — сказала она и кивнула Роберту. — И, как договаривались, объясняться предоставьте мне.

— Понял. И не надо повторять это каждые две минуты.

Они вышли из машины. Гравий скрипел под ногами, было тепло, и пахло травой. Издалека доносилось гудение газонокосилки. Где-то чирикала птичка. Совершенно нормальная сентябрьская суббота в Ле-Везине с теплом уходящего лета.

Перед темно-зеленой дверью они еще раз переглянулись. Затем Розали протянула руку и позвонила в медный звонок на стене рядом с дверью.

Изнутри дома донеслось звонкое динь-дон. Затем послышались легкие шаркающие шаги и постукивание костылей.

Макс Марше отворил дверь. Волосы его были аккуратно зачесаны назад, бородка подстрижена. Лицо писателя показалось Роберту похудевшим по сравнению с его фотографией в книге. Глаза глубже запали в глазницы, пережитые испытания последних недель отразились на его внешности.

— О, вы, оказывается, вдвоем? — Макс посторонился, пропуская гостей вперед.

— Да. Простите, я не знала, как объяснить вам по телефону, — сказала Розали. — Это Роберт, мой друг… Не так давно мы… И вот мы хотели с вами…

Она запуталась, и Роберт увидел, как на лице Макса промелькнула улыбка.

— Не волнуйтесь, Розали, все хорошо. Не нужно никаких объяснений. Я и так вижу, хотя в последнее время зрение у меня стало хуже. — Он одобрительно посмотрел на Роберта. — Разумеется, ваш друг будет для меня желанным гостем.

Роберт видел, что Розали хочет что-то возразить, но старик уже отвернулся и, осторожно переставляя костыли, направился в сторону библиотеки. Большая раздвижная дверь гостиной была отворена, и на террасе виден был накрытый стол под большим белым зонтом.

Марше вышел на террасу и позвал их за собой:

— Venez, venez![64] Пирога на всех хватит. Извините меня, но я должен присесть. Ноги еще меня плохо носят. Розали, вероятно, рассказывала вам, какая беда со мной приключилась.

Со вздохом облегчения Марше опустился в плетеное кресло и приставил костыли к столу.

Они нерешительно последовали за ним. Роберт со значением посмотрел на Розали, но она только пожала плечами и бросила что-то невнятное, Роберт понял это как «сейчас, подождите».

— Так вы, значит, Роберт. Вы американец? — благодушно спросил Марше, когда все уселись за стол.

Его взгляд был обращен на Роберта, который расположился напротив, и тот не мог не признать, что этот крупный, бородатый, довольно беспомощный в настоящее время старик по первому впечатлению выглядит заслуживающим доверия.

В растерянности он бросил взгляд на Розали, которая сидела посередине и не произносила ни звука. Похоже, придется ему самому взять слово.

— Да, совершенно верно. Я Роберт. Роберт Шерман.

«Господи! — мелькнуло у него в голове. — Заявил о себе, точно какой-то Джеймс Бонд собственной персоной!» Он внимательно посмотрел на сидевшего напротив хозяина, но у того на лице никаких чувств не отразилось.

— Я думаю, Розали вам обо мне уже говорила.

Краем глаза он заметил, как Розали, взявшаяся разливать кофе, застыла с серебряным кофейником в руках.

— Шерман? — Старик покачал головой. Эта фамилия ему ничего не говорила. Он взял чашку, хотел поднести ее ко рту и вдруг отставил ее, точно поперхнувшись. — Шерман? Вы — Шерман? — повторил он, и на лбу у него между серебряных бровей пролегла гневная морщина. — Вы — тот беспардонный американец, обвиняющий меня в плагиате и собирающийся подать против меня иск? — Он выпрямился и возмущенно посмотрел на Розали. — Не понимаю! Что это значит, Розали? Почему вы вздумали привести ко мне в дом этого сумасшедшего? Вы хотите меня оскорбить?

— Погодите, мсье Марше! Никто тут не сумасшедший, и уж тем более не я, — перебил его Роберт. — Мы хотели вас кое о чем спросить. В конце концов, я — обладатель оригинальной рукоп… Ой! — С перекошенным лицом Роберт умолк, схватившись за левую лодыжку, по которой только что получил под столом чувствительный пинок.

Марше переводил растерянный взгляд с одного на другую, в то время как Роберт потирал ушибленную ногу, а Розали залилась краской.

— Я могу все объяснить, — сказала она.

Марше в недоумении повернулся к ней.

— Неужели вы хотите сказать, что вы заодно с этим типом? — Он возмущенно тряхнул головой.

— Нет… да. — Краска с лица Розали так же быстро сбежала. — Все не так, как вам кажется, — загадочно выразилась она.

— А как же оно на самом деле? — спросил Марше.

Как бы желая подкрепиться перед долгим объяснением, Розали поднесла к губам чашку и отхлебнула большой глоток кофе со сливками. Затем решительным жестом поставила чашечку с изящным цветочным рисунком на блюдце.