Парижане и провинциалы

Мое почтение сударыне, наилучшие пожелания моей крестнице.

Кассий Мадлен».

Вы видите, что мы идем от открытия к открытию. Мадлен, рожденный при Консульстве отцом-республиканцем, получил в крестильной купели имя тираноубийцы — Кассий; но, поскольку, желая отпраздновать годовщину того памятного дня, когда Мадлен искупил первородный грех, вы бы тщетно искали в календаре день поминовения святого Кассия, друг Пелюша решил, что ему желательно отмечать свой праздник 1 ноября, то есть в День всех святых.

Да простят нам это отступление, которое, на наш взгляд, имеет свое назначение. Мы принадлежим к числу тех, кто верит, что имена оказывают влияние на судьбу и характер человека, и мы могли бы провести здесь длинное философское исследование этих двух имен и этих двух характеров: Анатоль Пелюш и Кассий Мадлен.

Но мы предпочитаем вернуться к нашему повествованию.

Господин Пелюш разорвал записку и отшвырнул обрывки как можно дальше от себя.

Несколько дней спустя на адрес г-на Пелюша прибыла еще одна огромная корзина, и доставка ее также была уже оплачена.

Корзина до краев была наполнена овощами и фруктами, а поверх этих аппетитных съестных припасов лежал целый ворох простых полевых цветов, которые тем не менее были очаровательны.

Госпожа Пелюш отважилась на следующее замечание:

— Мне кажется, что сельский воздух сделал господина Кассия гораздо любезнее, чем это получалось у городского.

Супруга Пелюша взяла манеру называть Мадлена господином Кассием, переняв ее у двух друзей, привыкших обращаться друг к другу по имени, данному при крещении.

Впрочем, имя Кассий казалось ей гораздо более мужским, чем имя Мадлен, которое, напоминая о женщине и о Евангелии, плохо соответствовало общественному положению и полу торговца игрушками.

К этому новому дару прилагалось следующее послание:

«Я шлю тебе, дорогой Анатоль, образцы продукции моей мастерской. Не удивляйся, если ты обнаружишь некоторую разницу между цветами и фруктами, присланными мною, и теми, что находятся в твоем магазине. Конечно, я сам выполняю всю подготовительную работу, но ведь моим первым подручным является Господь Бог. Ах! Если бы ты хотя раз смог оценить то наслаждение, какое испытываешь, видя, как из почки благодаря твоему уходу вырастает одна из тех прекрасных роз, которые пахнут совсем иначе, чем клей; если бы ты смог познать то трепетное чувство, какое вызывает скромная вишня начиная с того дня, когда она стоит словно в снегу, вся усыпанная цветами, и до того времени, когда эти цветы постепенно превращаются в плоды, которые можно есть, не опасаясь, что металлическая проволока вопьется тебе в десны, то в тот же миг рассчитал бы всех своих мнимых цветочников и поспешил бы последовать моему примеру, продав свое каторжное дело другому невольнику.

Бедный Анатоль!

Мое почтение г-же Пелюш; мои наилучшие пожелания моей крестнице.

Кассий Мадлен».

Было очевидно, что мрачные предсказательства… — мне кажется, что я соорудил новое слово; клянусь честью, тем лучше для Академии! — что мрачные предсказательства г-на Пелюша сделали Мадлена весьма напористым, либо упоение деревенской жизнью вызвало у него горячее желание обращать других в свою веру.