Парижане. История приключений в Париже

Президент де Голль сидел в Золотой гостиной Ели-сейского дворца. Карикатурист мог бы изобразить его в виде человека-маяка во время бури. Его брови ныряли вниз и высоко взлетали, как чайки; его большие руки протягивались вперед, словно чтобы спасти хрупкого ребенка – Французскую Республику. Фоном ему служили хранившие молчание классики французской культуры в кожаных переплетах.

«Француженки, французы… Мы с вами выдержали столько трудов, слез и крови, мы познали одни и те же надежды, страсти и победы, что между нами сложились единственные в своем роде, особые узы. Эти узы, которые нас соединяют, являются источником власти, которой я наделен, и ответственности, которая приходит вместе с этой властью…»

В своей квартире на улице Гюйнеме Франсуа Миттеран слушал эту передачу со смесью затаенной ненависти и восхищения. Де Голль читал свое обращение выразительно и мучительно медленно. Его тон подразумевал скорее долгие размышления, нежели реакцию на прошедшие события. Покушение вызвало волну сочувствия, и де Голль был на пике своей карьеры с момента Освобождения. Никто не обвинил бы его в слабости, если бы он решил уйти в отставку и жить тихо-мирно в Коломбо-ле-Дёз-Эглиз, оставив Елисейский дворец более молодому и энергичному человеку…

«…Несмотря ни на что, личная свобода сохранена. Важная и болезненная проблема деколонизации решена. Нам предстоит много трудов, так как нация, которая продолжает жить, продолжает развиваться. Но никто не может всерьез верить, что развитие может произойти, если мы отречемся от наших надежных институтов. Государство окажется в пропасти…»

Наверное, именно тогда Франсуа Миттеран нашел заглавие для своей следующей книги. Это будет суровое обвинение голлистской политики и практики и самого «некоронованного диктатора»…

«Краеугольный камень нашего строя – президентское правление. Следовательно, вместо того, чтобы быть избранным сравнительно небольшим числом избранных представителей, президент должен получать свой мандат непосредственно от народа…»

Он назовет свою книгу «Перманентный государственный переворот»…

«Поэтому я решил предложить, чтобы с этого времени президента выбирали всеобщим голосованием…»

Нужно признаться, это был мастерский ход. Сенат и большая группа депутатов были противниками введения «бонапартистского режима». Слишком большой властью будет облечен один человек… Но избиратели, забыв о долгосрочных последствиях, неизбежно станут прославлять живое чудо точно так же, как их прадеды спешили к избирательным урнам, чтобы ратифицировать государственный переворот Наполеона III.

Месяц спустя предложение де Голля было принято почти двумя третями избирателей. Последовавшие за этим всеобщие выборы стали триумфом сторонников де Голля. Произошли также и несколько небольших, но важных побед антиголлистской коалиции. В департаменте Ньевр человек, который всего лишь три года назад по причинам, которые остались невыясненными, лежал, распростершись, на сырой лужайке в Латинском квартале, пока нормандский крестьянин расстреливал из пулемета его «Пежо-403», вернул себе место в Национальном собрании. Ему придется еще просидеть несколько лет на скамьях для оппозиции, терпя насмешки и скрытые намеки на наемных убийц и Обсерваторию. Но даже де Голль не был бессмертным. Через пять, десять, пятнадцать лет возраст сделает то, что не удалось сделать нескольким тысячам ружей, бомб и ручных гранат. Де Голль войдет в легенду, и покажется, что небо над Парижем потемнело с его смертью. И наверное, тогда в этих сумерках наступит время Лиса.

Расширял пределы возможного

1

Студгородок университета Западный Париж – Нантерля-Дефанс был построен среди лачуг за западной границей города на семидесяти девяти акрах бывшего военного полигона. Происходит название «Нантер» от слова Nempthor, а оно – от Nemptodurum, которое означало «крепость на холме в священном лесу или на расчищенном участке земли». Земля состояла в основном из плотно слежавшегося мусора и строительного камня. Машины передвигались легко, но не пешеходы. Тринадцать тысяч студентов жили в зданиях, построенных из бетонных блоков, с всегда грязными окнами. Некоторые комнаты выходили окнами на хижины, в которых под крышами из гофрированного железа жили рабочие-иммигранты из Португалии и Северной Африки. Это был 19б7 г. На пляжах Южной Франции обнаженные груди и ровный загар были обычным зрелищем. Женщины пользовались лосьоном для загара; мужчины лежали на животах на песке. Некоторые люди отправлялись к любителям природы в сосновые леса и образовывали временные пары, основанные на половом влечении и социально-экономическом равенстве.