Парижанка в Париже

…Основные силы русской армии только 1 января 1814 года в районе Базеля ступили на территорию Франции. Еще после ухода Наполеона из России в декабре 1812 года мнения об этом походе в русском генералитете разделились. Одни считали, что надо гнать Наполеона дальше и воевать до окончательной победы. Но тогда фельдмаршал князь Кутузов этому всячески воспротивился. Он считал, что негоже русским солдатам воевать в интересах англичан, больших мастаков загребать жар чужими руками.

Теперь, когда светлейший князь умер, царь поддался уговорам со всех сторон и двинулся на Запад, намереваясь покончить с любыми попытками Наполеона относительно новых походов.

Поначалу движение русской экспедиционной армии было внешне даже неспешным, будто нерешительным. Погода в субботнее утро выступления выдалась столь скверная, что кто-то, правда, не говоря вслух, счел это нехорошим предзнаменованием. Сильный порывистый дождь временами прекращался, и тогда на землю падали крупные хлопья тяжелого снега. Было очень холодно, что обычно в эту пору в России, но удивительно для центра Европы.

– Господи, как бы на биваках мы до смерти не померзли, как французы в двенадцатом году! – поделился своими опасениями один из русских гренадер с соседом, шедшим рядом.

– Не должны бы, все-таки мы к морозам привычнее! Но давай друг дружки держаться, вместе, авось, до тепла продержимся. Эх, погодить бы с выступлением неделю-другую!

Но погода, как известно, на войне планов не отменяет.

* * *

Париж, 2009 год.

На третий день Николай Гарнет сумел перехватить Анну в коридоре университета, удивив своим появлением, и, используя запасы красноречия, доставшегося ему от образованных предков, убедил в настоятельной необходимости провести пару вечерних часов вместе, выпить по чашечке кофе или перекусить где-нибудь в кафе в том же Латинском квартале.

– И с чего это ты ко мне полез тогда на бульваре? – спокойно, едва заметно улыбаясь уголками рта, спросила Анна, когда они оба в теплых куртках расположились на тротуаре /парижская классика/ за круглым мраморным столиком в «Кафе де Лютес».

– Так ведь весна, Париж, – как-то смущенно пробормотал Николя. – Это была чистая импровизация, искренняя, а потому и наивная.

– Логично. За оправдание принять можно, – улыбаясь, произнесла Аня, но с натяжкой.

– Понимаешь, ты девушка красивая, эффектная, я и подумал, что, если не уделю должного внимания, то ты можешь обидеться, – поняв, что ситуация не безнадежна, попытался вернуть себе какие-то позиции Николай.

На самом деле он просто озвучил одну простую истину, которая существовала со времен Джакомо Казановы, а может быть, и его предшественников: женщины иногда прощают тех, кто злоупотребляет возможностью, но никогда тех, кто ею не воспользовался.

– И вовсе не обижаюсь я, не подумай! Это, скорее, ты можешь обижаться! – Аня невольно потрогала свой подбородок. – И что мы теперь будем делать?

– Выпьем кофе, потом, может быть, пойдем погуляем? – предложил Николя. – Если, конечно, ты не занята. Я все-таки должен доказать, что со мной не так уж и опасно, как ты могла подумать. И рука у тебя довольно тяжелая, а на первый взгляд такая изящная. Знаешь, я вдруг вспомнил надпись на салфетке в московской кофейне: «Давай прогуляемся – узнаем друг друга поближе».

– Что, опять нарываешься? – то ли спросила, то ли констатировала Анна.

– Извини, я ничего такого не имел в виду. И на второй взгляд рука у тебя изящная! – торопливо прояснил ситуацию Николай. – Никакой задней мысли, никаких опрометчивых движений. Гарантирую.