Парижанка в Париже

И это все в прошлом, и не представится больше случая пображничать на маневрах или, войдя в какой-нибудь уездный городишко в июньской теплой Малороссии, поволочиться за молодой вдовой или купеческой дочкой в твердой уверенности, что лет еще несколько удастся-таки ускользнуть из-под венца! Теперь придется проводить время здесь, в Париже, общаясь с любым, кто может помочь ему понять… будущее. И ведь не у цыганок выспрашивать, а самому сделаться прорицателем. И ведь предвидеть надо будущее не только и не столько личное, но и, может быть, всей Европы.

И вот эти мысли о предстоящей службе проносились во все еще хмельной кудрявой голове Андрея Васильчикова поздним вечером 22 апреля 1814 года, когда он не спеша раздевался, намереваясь за несколько часов короткой ночи проспаться и наутро следующего дня явиться к новом у своему командиру.

Крепко выпивать ему доводилось и раньше, но он умел остановиться, а потому поутру не мучился всякого рода раскаяниями, не одолевал всех просьбами рассказать, что он накануне натворил и не надо ли идти, у кого из товарищей просить прощения. Нет. Он, скорее, сам мог рассказать другим, какие фортели они выкидывали минувшей ночью, как смазливая мадемуазель, придерживая юбки, отплясывала на столе, громко стуча каблуками и ловко лавируя меж батареями бутылок и бокалов, прежде чем упасть, хохоча, на руки разгорячившихся месье офицеров. Причем делал это он с охотою, живописуя сцену в деталях и дополняя подробностями, которых на самом деле могло и не быть. Да что далеко ходить, до сих пор еще в действующей армии гуляет то ли байка, то ли быль о «казусе Кавецкого», авторство коей приписывают Васильчикову.