Парижская любовь Кости Гуманкова

– А я записку получил и все тебя в зале высматриваю… – смутился Чистяков, чувствуя, что по привычке заговорил так, как если бы оказался в заводском цехе или на строительной площадке во время плановой встречи с рабочим классом.

– Мы сидим на балконе, – объяснила Надя.

– Понял. Как жизнь? В школе работаешь – сеешь разумное, доброе, вечное?

– Доброе…

– Как супруг? Олег… Правильно? – энергично спрашивал Чистяков, злясь на себя за то, что теперь впал в стиль встречи выпускников.

– Правильно. У мужа вышла книга. В прошлом году…

– Молодец – настырный мужик! А вот ты, товарищ, науку зря забросила. На кафедре долго не могли поверить, что Печерникова сбежала! Заславский все твердил, что ты самая талантливая его аспирантка. А Заславский, царствие ему небесное, как Собакевич, мало кого хвалил… – Чистяков все говорил, а сам ждал, когда же она наконец, ободренная этими теплыми воспоминаниями о давних временах, решится и выложит свою просьбу.

«Очень интересно, что она попросит. Просто очень интересно!» – думал Валерий Павлович, а вслух продолжал:

– И Желябьев, основной наш докладчик, тоже тебя недавно вспоминал. Надумаешь вернуться в большую науку – поможем…

– Не до науки, Валерий Павлович, – ответила Надя.

– Дети? – понимающе улыбнулся Чистяков и почувствовал внезапно горькую обиду, которую сам себе объяснил так: как кошки, понародят ораву на двадцати метрах, а потом решай им жилищный вопрос – «афганцев» селить некуда!

Надя кивнула и прикусила губу, но не так, как раньше, чтобы скрыть ненужную улыбку, а совсем по-другому…

– Сколько же вы с Олегом настрогали? – усмехнулся Валерий Павлович.

– Сын… – вымолвила Надя, и по ее щекам покатились слезы. – Один. У него ХПН в терминальной стадии… И он совершенно не переносит гемодиализа…

– Не понял… Что? – оторопел Чистяков.

Оказалось, у Надиного сына хроническая почечная недостаточность в практически безнадежной стадии. Спасение одно – гемодиализ, регулярная перегонка, очищение крови через специальные фильтры. Но ребенок неизвестно почему от этих процедур просто чахнет на глазах, кости стали такие хрупкие, что за последний год трижды ходил в гипсе. Врачи в один голос говорят: трансплантация! А очередь на пересадку в Нефроцентре, который находится в Краснопролетарском районе, расписана на полтора года вперед и, главное, почти не движется из-за отсутствия донорских почек.

– Сочувствую… Надо подумать… Ну не плачь, пожалуйста… – бормотал Чистяков, а сам горько жалел, что не пришла она к нему полгода назад, при Ковалевском, когда Валерий Павлович решил бы этот пустячный вопрос одним звонком в партком Нефроцентра, да еще с прибауточками, с аппаратным матерком. – Где же ты раньше была, товарищ?

– Мы добивались… Мы писали… А там все без очереди идут. Если он умрет, я сойду с ума…

– Прекрати! – твердо приказал Чистяков. – Нерешаемых вопросов не бывает. Давай встретимся в следующем перерыве здесь же. Выше голову, товарищ!

– Правда? – переспросила Надя и посмотрела на него почти так же, как в тот давний день, когда он принес ей в «бунгало» лекарства и мед. А может, ему и показалось.

…После перерыва первым выступал ветеран труда, потомственный хлебопек, и очень жаловался, что поэты и композиторы до сих пор не написали ни одной песни о людях, регулярно доставляющих к нашему столу свежий душистый хлеб.

– Что же это получается – хлеб есть, а песен нет? – улыбнувшись, поинтересовался Бусыгин и шутливо погрозил пальцем сидевшему в первых рядах и представлявшему на конференции творческую интеллигенцию известному композитору, а тот в ответ многообещающе закивал: мол, сделаем!

– По белой нитке ходишь, Валера! – наклонившись, проговорил Мушковец. После перерыва он не стал отсаживаться от Чистякова, видимо рассчитав, что в таком случае факт их временного соседства станет еще заметнее. – Чего она от тебя хочет?

– Мы вместе учились в аспирантуре, – ответил Валерий Павлович.

– Тер ее небось по молодому делу? – осклабился Василий Иванович.

– Пошел к черту! – рассердился Чистяков. – Пацан у нее умирает. Почки. Пересадка нужна…

– Так я и знал, – поскучнел Мушковец. – БМП Нефроцентр лично на контроле держит. Доворовались, мазурики!

Чистякову не нужно было объяснять, насколько трудно, невозможно выполнить сегодня Надину просьбу. Состоялось специальное заседание бюро райкома партии, на котором поперли из рядов заместителя директора и влепили строгача секретарю парткома Нефроцентра за нарушение порядка госпитализации и очередности оперирования больных. Директор Нефроцентра своевременно перешел на другую работу, прислали нового – принципиального до тупости. Думали, этим кончится, так нет: по просьбам трудящихся пригнали жуткую комиссию, начали копать глубже, и всплыли факты чудовищных взяток (не последний человек в этом мире, Валерий Павлович даже не представлял себе, что бывают такие деньги!) – в общем, для нескольких граждан в белых халатах дело запахло совершенно иной спецодеждой.