Парижская тайна, или Истина в вине

– Еще бы! И хотя биологически нянька ей не мать, но в Анечке души не чает. Считает ее своей дочерью, девка простая, ей всех этих тонкостей не понять. Выносила, родила – значит мое, кровное. Жили они душа в душу, каждый думал то, что хотел, и все были счастливы. Разумеется, Елизавете Петровне не хотелось, чтобы всплыла вся эта история. Подделанная справка, мнимая беременность. Отцом ребенка официально числился тот самый парень, за которым она была замужем в момент «зачатия». Он регулярно девочку навещает, считает ее своей дочерью. В общем, серьезный оказался парень. Кто бы мог подумать? Пока был «замужем», интересовался только дорогими машинами и гольфом. После развода устроился на работу, женился, и теперь у Анечки есть «братик». В общем, семья. И суррогатная мать при них. Все счастливы, все довольны. Люська, в общем-то, была баба добрая, хотя и скандальная. Чужому счастью не завидовала. И не афишировала, что двоюродная сестра работает у богачки прислугой. Вроде как член семьи. А тут ее как сдернуло. Я имею в виду Людмилу. Посвященных-то было немного. Врачи в частной клинике будут молчать как рыбы, на этом держится их бизнес. Предашь историю огласке – все клиенты разбегутся. Да и справки липовые рисовать – подсудное дело. Суррогатная мать всем довольна, ей скандалить не резон. Да и Анечку она любит безумно, как свою дочь. За границей, где рожала, и подавно будут молчать. У них с этим строго, с врачебной тайной. Остается Людмила, посредница. Самое слабое звено.

– Так вот почему Лиза так ее ненавидела! – покачал головой Воронов. – Теперь понятно!

Михаил бросил на Дмитрия Александровича внимательный взгляд. Ай, Америку открыл Сивко! Да, похоже, Воронов все это знал! Вспомнить хотя бы его разговор с Елизаветой Петровной в кабинете! Перед тем, как та буквально-таки вынудила его спуститься в погреб. «А говорят, что Бейлис тебя шантажировала…» – «Какая чушь!» Так зачем притворяться?

– Я думаю, она Люську и задушила, – энергично взмахнул рукой Федор Иванович. – Кому нужен скандал? Если бы Людмила и в самом деле написала книжку, или за нее бы написали, это была бы бомба! Представляете заголовки газет? «Семейные тайны миллионеров!», «Чего боятся нувориши?», «За них рожают детей суррогатные матери!» То-то желтая пресса порезвилась бы! А девочке каково? Ее дочке Анечке? Елизавета Петровна задергалась. А тут – искушение! Она вошла ночью в спальню, может, поговорить хотела. Урезонить. Молчи, мол, хотя бы ради сестры. Деньгами-то ее было не взять, с завещанием Льва Абрамовича все чисто, что бы ни говорили. Вошла, увидела Люську спящей и не удержалась. Задушила подушкой.

– А Таранов? – спросил Михаил.

– И Таранова с башни она столкнула! Могла Люська ему проболтаться? Запросто! Они ведь были любовниками. Ляпнула сгоряча, надо знать Ваню. Вытянул из любовницы все, что той известно. Подпоил и вытянул.

– Но зачем ему это?

– Как зачем? – сердито спросил Сивко. – Лев-то Абрамович умер! А как империю делить? Вдовствующая королева дура дурой, это всем известно. Только жениться на ней Ване ох, как не хотелось! Троица была тесно связана: Лев Абрамович, Таранов и Елизавета Петровна. Последние его гнезда птенцы. И хотя они давно уже разделились, общие интересы остались. Ясно было, что если Люська докажет свои права в суде, а так и будет, она примется распродавать имущество. Я имею в виду акции. Все ее мечты были только об отдыхе от трудов праведных. Хе-хе, – проскрипел Сивко. – Наверстать упущенное. Она понятия не имела об истинной стоимости активов покойного мужа. А Таранов в уши лил, что надвигается кризис, надо, мол, все распродавать, переводить деньги на счета за границей, да и самой туда уезжать. Спешно. Делать ничего не придется, живи, развлекайся, наслаждайся благами. Он все хотел прибрать к рукам. А Лиза ему мешала, потому что сама хотела того же. Вот Ваня и добыл на нее компромат. Видать, они там, на башне, круто поговорили. И что ей оставалось? Убить и его. Самой воцариться. Она была баба с та-а-кими амбициями! – развел руками Сивко.

– Версия стройная, – высказался Михаил. – Но, во-первых, не понятно, почему же она тогда застрелилась. Не надо только говорить, что ее совесть замучила. Ни в жизнь не поверю! И, во-вторых, у Елизаветы Петровны алиби.

– Это какое же? – удивился Сивко.

– В тот момент, когда убили Таранова, она была в… – Он посмотрел на Воронова.

– Что такое? – поднял брови тот.

– Откуда она вышла? Мы ведь столкнулись на третьем этаже. Мне показалось, что она вышла из вашей спальни.

– Это мое личное дело! – резко сказал Дмитрий Александрович.

– Хе-хе, – проскрипел Сивко.

– Я был с Никой, она может это подтвердить. А вас никого в своих комнатах не было, – продолжал настаивать Михаил. – Я толкнулся во все. Таранов находился на башне, а остальные? Елизавета Петровна была с вами, Дмитрий Александрович?

– Ну, допустим, – сквозь зубы сказал тот. – Она же выкрала у меня пистолет.

– Хе-хе, – повторил Сивко.

– А где ты был, Федя? – в упор посмотрел на него хозяин замка.

– Я спал.

– Врешь! Тебя не было в комнате! – разозлился Михаил.