Парижские письма

Из новых публикаций замечательны особенно, во-первых: «Histoire de la domination romaine en Jud'ee» par S. Salvador, II части{77}. Кроме увлекательной занимательности рассказа о всей политике римской в Сирии и Палестине, яркой картины разнородных партий, существовавших в Азии с Помпея{78} до Тита{79}, и пояснения многих событий туземными нравами, книга эта еще развивает и героическую сторону в характере еврейского народа, забытую теперь почти совсем. Вместе с тем она доказывает упорство еврейской мысли, сохраняющейся даже ныне в самых образованных людях этой нации, так что воззрение Сальвадора в 1846 году на историю иудеев можно легко связать с понятием о ней санхедрина{80} времен последних Маккавеев{81}. Обращаю внимание ваше на эту книгу, которая вместе с «Филиппом II и Перецем» Минье{82} и с посмертным изданием: «Histoire de la po'esie provencale» Фориеля{83} составляет венок исторических произведений французской школы [изданных], появившихся в этом году. Не мешает вам знать, если еще не знаете, что Дидот издаёт в дешевом издании 12 томов «Biblioth`eque des m'emoires relatifs au XVIII si`ecle»{84}, которая начинается с последних годов Людовика XIV строгим выбором любопытнейших достоверных записок, как-то: г-жи du Hausset, барона de B'ezenval{85} и проч., а окончится на временах терроризма записками госпожи Роланд{86} и другими. Уже серия этих записок открылась мемуарами m-me Delanay, горничной девушки герцогини Менской{87}, в которых Сент-Бёв отыскал так много тайной грусти, недовольства своим положением и разочарования! Вообще, с годами способность Сент-Бёва к анализу едва заметных оттенков в характере, любовь его к утонченному проявлению чувства и мысли, снисхождение ко всем болезненным и расслабленным организациям чрезвычайно усилились. Пример – его статья о Теокрите{88}, помещенная в «Journal des D'ebats». Это переносит меня к другому, не менее замечательному критику, Филарету Шалю. Из своих лекций, из статей, разбросанных по обозрениям, выдал он четыре тома (дешевого издания) «Le dix-huiti`eme si`ecle en Angleterre», «'Etudes sur l'Antiquit'e»{89} и прочее, и обещает еще продолжение. Это – чтение самое разнообразное, в основании которого положена бездна эрудиции, беспрестанно вас обманывающей и оставляющей только в раздражении любознательность чтеца. Всякая мысль у него покидается тотчас, как показалась новая сторона предмета, мелькнет и [предмет] пропадет, плодотворное объяснение вдруг останавливается посереди дороги; это даже обидно. Так и кажется, что он спешит приколоть идею в том виде, как она блеснула в голове из сознания неспособности своей обработать ее. Это мне объясняет врожденное отвращение Шаля к системе и методе, проповедуемое им и с кафедры. Не могу умолчать о маленькой книжке Александра Вейля «La guerre des paysans»{90}, которая очень бегло рассказывает страшную драму, грозившую поглотить реформу Лютера, но основные черты которой собраны здесь в их последовательности и во всей их дикой энергии. Вот, [любезный Боткин], реестр изданий, обративших здесь особенное внимание. [Из поверхностного моего отчета вы увидите, что можно всех их прочесть и остаться в первобытной простоте, и это будет единственное поучение, какое вы из него извлечете.]

Еще одно слово: знаете ли вы статью де Молена{91} («Journal des D'ebats» 17 ноября) о Пушкине по поводу перевода его поэм и некоторых стихотворений господином Dupont?{92} Вообразите же: он судит о нем с политической точки зрения вместо художественной и эстетической, как бы [следовало] другой сделал, и находит крайнее ребячество там, где каждому русскому слышится глубокое слово! Так тяжело еще понимать нас иностранцам! Вот еще черта любопытная: Де Молен проходит без внимания мимо «Бориса Годунова», мимо «Дон-Хуана» и останавливается с любовью и умилением перед «Евгением Онегиным»!..

[Прощайте. Жду ваших писем.

4-го Генваря.

Я. Анн<енков>]

III

[20-го фев<раля>. Париж.]

[Здравствуйте, неоцененный мой.]