Парижские тайны

Удивительная вещь: среди десяти преступников, которые хотят лишить себя жизни, только бы не находиться в одиночестве, девять совершают убийство, добиваясь смертного приговора, и лишь один решается на самоубийство.

Итак, повторяем, эта уродливая статья варварского законодательства, несомненно, будет исключена из нашего кодекса...

Для того чтобы лишить убийц надежды найти забвенье в смерти, необходимо упразднить казнь.

Но вечное пребывание в одиночном заключении будет ли достаточно суровой карой за тяжкие преступления, такие, например, как отцеубийство? Некоторые уголовники совершают побег из строго охраняемых тюрем или в крайнем случае надеются убежать. Арестантов, о которых мы говорим, надо лишить не только надежды, но реальной возможности совершить побег.

Вот почему смертная казнь, преследующая цель избавления общества от опасных злодеев, лишь в исключительных случаях приводит к раскаянию; преступник лишен времени искупить содеянное злодеяние... Казнь, которую они принимают, — одни в бесчувственном состоянии, а другие с возмутительным цинизмом, — мы надеемся, будет заменена мучительным возмездием, которое предоставит преступнику полную возможность раскаяться... искупить вину и в то же время позволит закону сохранить жизнь, дарованную человеку богом. Ослепление лишает преступника возможности убежать из тюрьмы и нанести кому-либо вред.

Итак, смертная казнь, являющаяся его единственной целью, будет в этом отношении справедливо заменена.

Ибо общество убивает не во имя возмездия.

Оно убивает не для того, чтобы заставить страдать, — из всех видов наказаний общество избирает наименее мучительное[136].

Оно убивает во имя собственной безопасности.

Разве нужно бояться ослепленного узника?

Наконец, вечная изоляция, смягченная общением с честными, набожными людьми, которые посвятят себя этой исцеляющей миссии, позволит убийце замолить грехи в течение долгих лет раскаяния и угрызений совести, возродить свою душу.

Шум и громкие радостные возгласы арестантов, совершавших прогулку по тюремному двору, прервали сговор. Николя вскочил и направился к дверям узнать причину непривычного оживления. Возвратясь в залу, он сообщил:

— Верзила прибыл!

— Верзила! — воскликнул староста. — А где Жермен? Еще не возвратился?

— Нет еще.

— Пора прийти! Я б вручил ему чек на гроб, — пригрозил староста.

Глава VII. СГОВОР

Приход Верзилы, показания которого могли стать роковыми для Жермена, вызвал шумное оживление среди арестантов. Это был человек среднего роста и, несмотря на свое увечье и тучность, казался ловким и сильным... В лице его было что-то звериное: оно напоминало морду бульдога; вдавленный лоб, маленькие хищные глаза, отвисшие щеки, могучие челюсти. Нижняя челюсть с длинными зубами или, вернее, щербатыми клыками, выступала вперед, что еще более усиливало его поразительное сходство с этим животным. На нем была шапка из выдры и синее пальто с меховым воротником.

Верзила пришел в тюрьму в сопровождении молодого человека лет тридцати, со смуглым, загорелым лицом, которое не было таким жутким, как у других узников, хотя он старался казаться столь же решительным, как и его приятель. Порой он становился мрачным и на губах его появлялась горькая улыбка.

Верзила, можно сказать, очутился в кругу знакомых; он едва успевал отвечать на приветствия и радушные слова, которыми его осыпали со всех сторон.

— Наконец-то прибыл наш толстый весельчак... Вот хорошо, теперь порезвимся вдоволь.

— Нам тебя недоставало.

— Где ты там замешкался?

— Нет, я сварганил все, чтоб нагрянуть к дружкам... Не виноват, легавые не накрыли раньше.

— Верно, старина, сам себя не посадишь, но раз уж попал сюда... Время тянется, давай-ка побалагурим.

— Тебе повезло, у нас Острослов.

— И он здесь? Старый друг по Мелену! Здорово! Здорово! Он поможет нам скоротать время своими побасенками, а слушатели найдутся, сейчас прибудут новобранцы.

— Кто же?

— Только что в канцелярию... когда меня отправляли сюда, привели двух молодцов... Одного я не знаю... но другой, в синей шапочке и серой куртке, вроде бы знакомый, где-то я видел эту башку... Кажется, у Людоедки из «Белого кролика»... Здоровяк такой...

— Слушай, Верзила, ты помнишь, в Мелене я спорил с тобой, что и года не пройдет, как тебя опять сгребут?

— Верно, ты выиграл, понимаешь, у меня было больше шансов стать вором, чем получить награду за добродетель. А ты... на чем погорел?

— Сбондил по-американски.

— Понятно, тот же способ?

— Да, все тот же. Иду по своей дорожке. Простая... Если бы мой напарник не был болваном, я не попал бы сюда... Ну да ладно, урок мне на пользу пойдет. Когда опять примусь за дело, буду осторожнее... Я задумал одно дельце...

— Смотри, вот и Кардильяк! — воскликнул Верзила при виде маленького человека, нищенски одетого, с гнусной физиономией, хитрой и злобной, похожего и на лису и на волка.

— Здорово, старина!

— Ах ты, черепаха! — весело ответил заключенный по имени Кардильяк. — Каждый день только и говорили: он придет, он не придет... А этот господин, словно милая бабенка, заставлял себя ждать...

— Ну конечно, конечно!