Парижские тайны

Так ведь нет... Когда его били, он плакал, приговаривая: «Я никому не делаю зла, а все меня обижают... Это несправедливо... Как бы я хотел быть сильным и смелым». Вы думаете, что он угрожал: «Я отплачу всем, кто меня обижал»? Нет, он лишь говорил: «Если б я был сильным и смелым, я защищал бы слабых, ведь я сам слабый, а сильные обижают менял.

А так как он был тщедушен и не мог заступиться за слабых, то всегда старался хотя бы не допускать, чтобы сильные звери пожирали хилых.

— Как это глупо, — произнес заключенный в синем колпаке.

— Самое смешное в том, что эта нелепость утешала Сухарика, когда его били... в сущности, сердце у него было доброе.

— Да конечно же, черт побери, не жестокое, — сказал надзиратель. — Все очень интересно.

Часы пробили половину четвертого. Палач Жермена и Верзила многозначительно переглянулись.

Время шло. Дядюшка Руссель не двигался с места, и арестанты, не такие лютые, как Скелет, казалось, позабыли о его зловещем намерении убить Жермена; они с жадностью слушали Гобера.

— Когда я говорю, что Сухарик не позволял сильным зверям пожирать слабых, — продолжал он, — вы, конечно, понимаете, что мальчик не совался к тиграм, львам, волкам и даже лисицам и обезьянам, которые жили в зверинце; он был слишком слаб; но как только он видел, к примеру, паука, притаившегося в паутине, чтобы поймать глупую муху, весело резвящуюся и никому не делавшую зла, Сухарик палкой разрывал паутину, освобождал муху и давил паука, как настоящий Цезарь... Да, Цезарь, потому что он бледнел, как полотно, прикасаясь к мертвой твари; ему нужна была настоящая решимость, он ведь боялся даже майских жуков, а для того, чтобы привыкнуть к черепахе, которую каждое утро ему поручал хозяин, понадобилось много времени. Словом, Сухарик, преодолевая страх, внушаемый пауком, для того чтобы спасти мух, был...

— Был смел, отважен, как человек, который не боится волка и вырывает из его пасти барашка, — воскликнул арестант в синем колпаке.

— Либо как тот герой, который бы набросился на Душегуба и вырвал из его лап Сухарика, — произнес Крючок, захваченный этой историей.

— Верно, — продолжал Гобер. — Так что после такого подвига Сухарик уже не чувствовал себя столь несчастным, он, всегда печальный, вдруг начинал улыбаться, изображал смельчака, надевал шапку набекрень и с видом победителя напевал «Марсельезу». В такой момент никакой паук не осмелился бы и поглядеть на него.

Однажды в ручей свалился сверчок, он барахтался и тонул... Мальчик мгновенно выловил сверчка и положил на траву. Когда он смотрел, как сверчок шевелит лапками, а потом убегает, вид у него был не менее гордый и счастливый, чем у пловца, спасшего своего десятого утопленника, с вознаграждением в пятьдесят франков за каждого. Однако за спасение сверчка Сухарик не получал ни денег, ни медалей, ни благодарностей, так же, как и за спасение мухи. Быть может, почтенное общество задаст мне такой вопрос: какого же черта Сухарик, которого все обижали, старался спасать сверчков и убивать пауков? Раз ему делали зло, то почему он не мстил за это по мере своих сил, например, позволял бы паукам пожирать мух, или не помогал бы тонущим сверчкам, или даже просто нарочно топил бы их... сверчков...

— Да, в самом деле, почему он не мстил таким образом? — спросил Николя.

— А какая была бы ему от этого польза? — сказал один из слушателей.

— Воздать за злом зло!

— Нет! Я считаю, что этот малыш, — заметил человек в синем колпаке, — спасая мух, быть может, думал: кто знает, вдруг и меня спасет кто-нибудь?

— Совершенно верно, — произнес Гобер. — Он как в воду смотрел, и я вам, уважаемые слушатели, сейчас об этом поведаю.

Хитрости у Сухарика не было ни на грош, он не видел дальше своего носа и часто говорил себе: «Душегуб — мой паук. Однажды, быть может, кто-нибудь сделает для меня то, что я делаю для бедных мушек, — разорвет эту паутину и освободит меня от его когтей...» Потому что до сих пор ни за что на свете он не решился бы сбежать от своего хозяина, он просто умер бы от страха. А все-таки, когда ему и его черепахе не повезло и вдвоем они собрали только три су и Душегуб страшно избил его, так, честное слово, мальчик не смог уже больше терпеть. Презираемый, гонимый всеми, он подкараулил момент, когда чердак был открыт, и, пока хозяин раздавал корм своим зверям, сполз вниз по лестнице...

— Вот так! — произнес кто-то.

— Но почему он не пожаловался старосте? — спросил Синий Колпак. — Тот рассчитался бы с Душегубом.

— Да, верно, но он не осмелился, был слишком робок и думал лишь о том, как бы спастись. К несчастью, Душегуб заметил его, схватил за шиворот и втащил на чердак. Сухарик с ужасом ожидал наказания, дрожал всем телом, потому что знал, что на этом его муки не кончатся.