Парижские тайны

— Ладно, издевайся, жарь меня на горячих углях... Ты хорошо знаешь, негодяй, что я ненавижу всех, тебе известно, что в моем искуплении находят утешение только слабоумные, а у меня оно вызывает ненависть и злобу к тем, кто меня к этому принуждает, и к тем, кто от этого выгадывает. Гром и молния! Подумать только, что в то время как я буду влачить ужасающую жизнь, существовать лишь для того, чтобы наслаждаться страданиями, которые испугали бы даже самых бесстрашных, эти ненавистные мне люди благодаря отнятому у меня богатству перестанут быть нищими; что эта вдова и ее дочь возблагодарят бога за состояние, которое я им возвращаю; что этот Морель и его дочь будут жить в достатке; что Жермен обретет почетное и обеспеченное будущее! А священник! Он благословлял меня, когда мое сердце было полно ненависти и злобы... Я бы пронзил его кинжалом!.. О! Это уже слишком! Нет!. Нет! — воскликнул он, закрыв лицо руками. — У меня трещит голова, мысли начинают путаться... Я не смогу больше выдержать такие приступы бессильной ярости... эти бесконечные мучения... И все это ради тебя! Сесили! Знаешь ли ты, по крайней мере, что я так страдаю, знаешь ли ты, демон зла?

И Жак Ферран, обессиленный страшным возбуждением, тяжело дыша, упал в кресло, ломая руки, издавая глухой, невнятный вопль.

Этот приступ лихорадочной и отчаянной ярости не удивил Полидори.

Обладая солидным знанием медицины, он легко догадался, что причиной пожирающей Феррана лихорадки была ярость от потери состояния и безумная страсть к Сесили.

Но этого мало... В припадке, жертвой которого только что стал Жак Ферран, Полидори с тревогой усмотрел некоторые симптомы одной из самых страшных болезней, когда-либо пожирающих человечество, грозную картину которых описали Паулюс и Арете, превосходные исследователи и моралисты.

Неожиданно раздался стук в дверь кабинета.

— Жак, — сказал Полидори, — Жак, возьми себя в руки... Кто-то пришел...

Нотариус не слышал его. Навалившись на свой письменный стол, он бился в конвульсиях.

Полидори открыл дверь и увидел бледного и взволнованного старшего клерка конторы. Тот воскликнул:

— Мне необходимо сейчас же поговорить с господином Ферраном.

— Тише... Ему сейчас очень плохо... Он не может вас выслушать... — вполголоса сказал Полидори и, выйдя из кабинета нотариуса, закрыл за собой дверь.

— Ах, господин, — воскликнул старший клерк, — вы ближайший друг господина Феррана, должны ему помочь, нельзя терять ни минуты.

— В чем дело?

— По приказанию господина Феррана я отправился передать графине Мак-Грегор, что сегодня он не сможет к ней прийти, как она того желала.

— Ну и что же?

— Эта дама, очевидно, выздоровела; она пригласила меня к себе и приказала угрожающим тоном: «Вернитесь и скажите Феррану, что если он не явится ко мне, то сегодня же будет арестован за подлог... так как девочка, которую он выдал за умершую, вовсе не умерла... Я знаю, кому он ее отдал, знаю, где она находится[145]».

— Это просто бред, — холодно ответил Полидори, пожимая плечами.

— Вы так думаете?

— Я в этом убежден.

— Сначала я тоже так подумал... но уверенность госпожи графини...

— Ее рассудок не совсем еще уравновешен после болезни... а безумцы всегда верят в свои представления.

— Конечно, вы правы, сударь, иначе я не могу объяснить себе угроз графини по адресу столь уважаемого человека, как господин Ферран.

— В этом нет здравого смысла.

— Я должен вам еще добавить, сударь: когда я покидал госпожу графиню, в комнату вбежала одна из служанок и сказала: «Его высочество будет здесь через час».

— Служанка так и сказала? — воскликнул Полидори.

— Да, и я был очень удивлен, потому что не знал, о каком высочестве идет речь.

«Нет сомнения, это принц, — подумал Полидори. — Он у графини Сары, которую никогда не должен был больше видеть... Не знаю, почему, но мне не нравится это сближение... Оно может повредить нам». Затем, обращаясь к клерку, Полидори сказал:

— Повторяю, ничего серьезного: это безумное воображение больной. Впрочем, я сейчас же передам господину Феррану ваши новости.

А теперь мы проводим читателя к графине Саре Мак-Грегор.

Глава II. РОДОЛЬФ И САРА

Мы проведем читателя к графине Мак-Грегор. В ее болезни наступил решающий кризис, прошел бред и облегчились страдания, которые в течение многих дней вызывали серьезные опасения. День клонился к концу... Сара сидела в большом кресле, поддерживаемая своим братом Томасом Сейтоном, и внимательно рассматривала себя в зеркале, которое держала служанка, стоявшая перед ней на коленях.

Это происходило в той гостиной, где Сычиха покушалась на ее жизнь.

Она была бледна, оттого на беломраморном лице особенно выделялись черные глаза и смоляные брови; на ней было широкое платье из белого муслина.

— Подайте мне коралловую повязку, — приказала она служанке слабым, но властным голосом.

— Бетти вам поможет. Вы устанете. Это так неблагоразумно, — сказал Трмас Сейтон.

— Повязку, повязку! — нетерпеливо повторяла Сара. Она взяла повязку и приложила ко лбу. — Прикрепите ее и оставьте меня, — приказала она служанкам.