Парижские тайны

– Мне-то самой жаль моего ребенка, но для девочки лучше, что она умерла. Бедная дорогая крошка! Ей пришлось бы жить в полной нищете, и с ранних лет она была бы сиротой… Ведь я-то долго не проживу…

– В вашем возрасте не следует об этом думать. Вы уже давно больны?

– Вот уже три месяца… Пресвятая Дева, когда я должна была зарабатывать на жизнь для себя и ребенка, я стала работать вдвое больше, слишком рано возобновила стирку на корабле; зима была страшно холодная; я подхватила воспаление легких; в то время и умерла моя девочка. Ухаживая за ней, я не обращала на себя внимания… а потом еще это горе… Вот я и стала чахоточной, обреченной… как та актриса, которая только что умерла.

– В вашем возрасте всегда есть надежда.

– Актриса была всего на два года старше меня, но вот видите!

– Та, возле которой сидят сестры милосердия, была актрисой?

– О боже, да. Вот судьба… Она была хороша, как божий ясный день, у нее было много денег, экипажи, бриллианты, но, к великому несчастью, она заболела оспой, изуродовавшей ее; тогда наступило тяжелое время, нищета, и наконец она умерла в больнице. Она не была гордячкой, наоборот, была ласковой и приветливой со всеми больными… Никто никогда не приходил ее навестить, но четыре или пять дней назад она нам сообщила, что написала одному своему другу, с которым встречалась в счастливую пору жизни и который ее очень любил; она хотела, чтобы он пришел, и просила, чтобы он взял ее труп из больницы, так как ей неприятно было думать, что после смерти ее будут вскрывать и резать на куски.

– А этот господин… приходил?..

– Нет.

– О, как это гадко!

– Каждую минуту она спрашивала о нем, повторяя: «Он придет, да, он придет наверняка…» И все же она умерла, не дождавшись его.

– Вероятно, ей было еще тяжелее умирать, раз он не пришел.

– О боже, да, потому что то, чего она так боялась, свершится. После богатой, счастливой жизни умереть здесь… Это грустно! Нам, по крайней мере, к нищенскому состоянию не привыкать, не одно, так другое…

Кстати, – нерешительно продолжала Аннета, – я попросила бы вас об одной услуге.

– Говорите…

– Если я умру, прежде чем вы выйдете отсюда, а это так и будет, я хотела бы, чтобы вы востребовали мой труп… У меня такой же страх, как у актрисы… Я спрячу здесь немного оставшихся у меня денег на похороны.

– Не думайте об этом!

– Но вы мне обещаете?

– Этого, даст бог, не случится.

– Но если все же случится, то благодаря вам меня не будет ожидать участь актрисы.

– Бедная женщина, была такая богатая, и пришлось умереть здесь!

– Не только одна актриса в этой палате была в прошлом богатой, сударыня.

– Называйте меня просто Жанной, как я вас Аннетой.

– Вы очень добры…

– А кто же еще… был богатым?

– Одна молодая девушка лет пятнадцати, которую привезли сюда вчера вечером, до вашего прихода. Она была так слаба, что ее пришлось доставить на носилках. Сестра сказала, что эта молодая особа и ее мать очень приличные люди, но они разорились…

– Ее мать тоже здесь?

– Нет, мать была так плоха, так плоха, что ее не решились переносить… Бедная девушка не хотела ее оставлять, но она лишилась чувств, и этим воспользовались, чтобы забрать ее сюда… Это владелец скромных меблированных комнат, где они проживали, побоявшись, что они умрут у него, заявил в полицию.

– А где она?

– Смотрите… там… против вас…

– И ей пятнадцать лет?

– Да, самое большее.

– Как моей дочери, – сказала Жанна, не в силах удержаться от слез.

Глава VII. Обход

Жанна Дюпор, вспомнив о дочери, снова горько заплакала.

– Простите, – обратилась к ней опечаленная Аннета, – если я вас невольно огорчила, заговорив о ваших детях… Быть может, они тоже больны?

– Увы! Боже мой… Я не знаю, что с ними станет, если я пробуду здесь больше недели.

– А ваш муж?

Немного помолчав, Жанна продолжала, вытирая слезы:

– Раз мы подружились, Аннета, я могу поделиться с вами своим горем… как вы рассказали о своем… Мне станет легче… Мой муж был хорошим работником; он просто сошел с ума, покинул меня и детей, продал все, что у нас было; я снова стала работать; добрые люди помогли; я понемногу выпуталась из долгов, содержала семью как могла лучше, но вдруг возвратился муж с какой-то мерзкой женщиной, своей любовницей, для того чтобы забрать то, что у нас еще осталось, и опять все надо было начинать сначала.

– Бедная Жанна, и вы не могли этому воспротивиться?

– Тогда надо было развестись по закону; но закон слишком дорог, как говорит мой брат. Увы, боже мой, вы вот сейчас поймете, что происходит, потому что закон недоступен для нас, бедных людей. Недавно я была у брата, он дал мне три франка, которые получил от арестантов за то, что рассказывал им разные истории.

– Сразу видно, что у всех в вашей семье доброе сердце, – сказала Аннета. Чувство такта не позволяло ей спрашивать, за что сидит в тюрьме брат Жанны.

– Я опять приободрилась, полагая, что теперь-то уж мой муж не скоро придет ко мне, раз он забрал все, что можно было взять. Но нет, я ошиблась, – с содроганием продолжала несчастная женщина. – Ему оставалось еще забрать мою дочь… мою бедную Катрин.

– Вашу дочь?