Парижские тайны. Том II

И Волчица показала на свою руку, где были вытатуированы эти ничем не смываемые слова.

— Да, ты у меня отважная и неустрашимая! Но тебе холодно, ты вся дрожишь.

— Дрожу, да только не от холода.

— Все равно… Войди в комнату, возьми там плащ Тыквы и закутайся в него.

— Но…

— Я так хочу.

В одно мгновение Волчица закуталась в плащ из шотландки и тут же возвратилась к Марсиалю.

— Подумать только: ради меня… ты ведь могла утонуть! — повторил Марсиаль, с восхищением глядя на нее.

— Да нет же… там чуть было не утонула молоденькая девушка, и я у самого острова спасла ее.

— Стало быть, ты еще и ее спасла? А где же она?

— Внизу, с детьми; они там ухаживают за ней.

— А кто она такая, эта девушка?

— Господи боже! Если б ты только знал, какой случай, счастливый случай нас свел! Эта одна из моих товарок по тюрьме Сен-Лазар, она такая необыкновенная, знаешь…

— А чем же она необыкновенная?

— Представь себе, что я ее вместе и любила и ненавидела, потому как она сразу поселила в моей душе и счастье и гибель…

— Она?

— Да, и это с тобой связано.

— Со мной?

— Послушай, Марсиаль… — Волчица запнулась, но потом прибавила: — Знаешь, но нет, нет… я никогда не решусь.

— Да в чем дело-то?

— Я тебя вот о чем спросить хотела… Я и приехала, чтоб тебя повидать и чтоб спросить, потому что, уезжая из Парижа, я ведь не знала, что ты в опасности.

— Ну, ладно. Говори дальше.

— Да я не решаюсь…

— Не решаешься после всего того, что ты для меня сделала?!

— Вот именно потому. Выйдет так, будто я хочу получить награду…

— Хочешь получить награду! Разве я не обязан тебе многим? Разве ты не выхаживала меня в прошлом году, не сидела возле моей постели дни и ночи?

— Но ты ведь мой милый!

— Именно потому, что я твой милый и всегда им буду, ты и должна говорить со мной совершенно открыто.

— Ты всегда будешь моим милым, Марсиаль?

— Всегда! И это так же верно, как то, что меня зовут Марсиаль. Для меня в целом свете не будет другой женщины, кроме тебя, знай это, Волчица! То, что ты была такой-сякой, это никого, кроме меня, не касается… ведь я люблю тебя, а ты — меня, и я обязан тебе жизнью. Только за то время, что ты в тюрьме пробыла, я стал другим. Во мне многое переменилось!.. Я тут долго думал и решил, что ты больше не будешь такой, как была.

__ Что ты этим хочешь сказать?

— Не хочу я больше с тобой расставаться, но не хочу больше расставаться также с Франсуа и Амандиной.

— С твоим младшим братом и сестренкой?

— Да, с ними; отныне я должен быть для них, можно сказать, как отец. Понимаешь, это накладывает на меня обязанности, мне надо остепениться, потому как я должен о них заботиться. Из них хотели вырастить злодеев, законченных злодеев, и, чтобы их спасти, я их отсюда увезу.

— А куда?

— Я еще и сам толком не знаю; но скажу наверняка — далеко от Парижа.

— А что будет со мной?

— С тобой? А ты тоже поедешь с нами.

— Поеду с вами?! — воскликнула Волчица, остолбенев от радости: она не могла поверить в такое счастье. — И я больше с тобой не расстанусь?

— Нет, моя славная Волчица, никогда! Ты поможешь мне воспитать этих ребятишек… Я тебя хорошо знаю; коли я скажу тебе: «Я хочу, чтобы моя милая, бедная сестрица Амандина выросла честной девушкой, поговори-ка с ней обо всем, хорошенько объясни ей что к чему», то я уверен, что ты будешь для нее хорошей матерью.

— Ох, спасибо тебе, Марсиаль, большое спасибо!

— Мы станем жить как честные работники; будь спокойна, работа для нас найдется, и мы будем работать не покладая рук. По крайней мере, эти дети не станут негодяями, как их отец и мать, а меня больше не будут обзывать сыном и братом людей, кончивших свой век под ножом гильотины, а по тем улицам, где знали тебя, я ходить не стану… Но что с тобой? Что с тобой такое?

— Марсиаль, мне кажется, я схожу с ума…

— Сходишь с ума?

— Да, от радости.

— Почему это?

— Потому что, видишь ли, это слишком хорошо!

— Ты о чем?

— О том, что ты мне только что сказал… Ох, знаешь, все это слишком хорошо… Разве только то, что я спасла Певунью, принесло мне счастье… Да, верно, так и случилось.

— Да объясни мне наконец толком, что с тобой такое?

— Ведь то, что ты мне предложил, Марсиаль, я сама тебе предложить хотела. Понимаешь, Марсиаль?!

— Ты о чем?

— Я сама хотела тебя попросить!..

— Уехать из Парижа?..

— Да… — быстро сказала Волчица. — И уйти жить с тобою в леса… где у нас был бы небольшой чистенький домик и дети, которых я бы любила всей душой! Знаешь, как бы я их любила?! Так, как может Волчица любить детей от своего милого! А потом, если б ты только согласился, — сказала, затрепетав от волнения, Волчица, — я бы стала теперь называть тебя не своим милым… А своим мужем… потому как без этого мы не получим того места, — с живостью прибавила она.

Марсиаль в свой черед с удивлением посмотрел на Волчицу: ее последние слова были ему непонятны.

— О каком месте ты толкуешь?

— О месте лесного обходчика…

— И я его получу?

— Да…

— А кто мне даст его?

— Покровители той молодой девушки, которую я спасла.

— Да они меня и знать не знают!

— Но я-то ей все про тебя рассказала… и она похлопочет за нас перед своими покровителями.

— Ну а что ты ей про меня наговорила?