Парижские тайны. Жизнь артиста

Вскоре умерла бабушка. Розали осталась одна. Я часто приглашал ее к себе и заходил сам. Увы! Одиночество, без сомнения, усилило нервозность и агрессивность ее характера. Она давно простила Анри, но старалась поссорить нас с братом, не останавливаясь даже перед ложью. Только гораздо позже я понял это. Но тогда я не смел судить Розали.

Я без сожалений отказался бы от «Комеди Франсез», если бы не «Ринальдо и Армида».

Поскольку Марсель Карне освободил меня от обязательств, я принял предложение сняться в фильме «Рдеет вьющийся флаг» по пьесе Стэва Пассёра. Мое имя, неизвестное в кино, афишируется со всем размахом фирмой «Гомон» – недостойная награда за мои невольные скандалы.

Я начинаю понимать, что наказан за мои детские честолюбивые мечты. Рядом с Пьером Ренуаром, Эрраном, Марша, которые снимаются вместе со мной, мне немного стыдно за свой непрофессионализм. Впредь я не перестану пытаться исправить трудом несправедливость своего положения. Я не имел дела с кино после моих «искусно сыгранных» эпизодических ролей. Волнение, вместо того чтобы помогать мне, как в театре, замораживает, усиливает мою неловкость дебютанта. Важно превратить всех окружающих в моих друзей, чтобы им больше не хотелось судить меня. Я находил свою игру банальной, а голос – недостаточно выразительным.

Во время съемок я встретился с Полем Морьеном, снимавшимся в эпизодах для того, чтобы лучше узнать работу студии. Я представил его Жану, а он предложил поужинать вместе. За ужином мы говорили о наших финансовых затруднениях, а у нас их было немало… Поль удивился, высказав предположение, что мы не умеем вести дела. И он был прав. Жан предложил ему заняться нашими делами. Поль стал его секретарем.

Мы с Полем очень подружились. И вот почему. До войны четверо мальчиков – Поль, Лионель, Марио и Жорж – были неразлучны. Во время войны Жорж попал в плен к немцам. Поль решил его освободить. Он завербовался вольнонаемным рабочим в Германию. В чемодане он вез гражданскую одежду и документы Марио, предназначенные для Жоржа. После нескольких недель работы в лагере вольнонаемных Поль убежал и сумел найти Жоржа. Тот не решился на побег, и Поль один вернулся в Париж после множества опасных приключений. Второй друг, Лионель, хотя и был евреем, в свою очередь, попытался устроить побег Жоржу, уверенный, что он сумеет его убедить. Он отправился в Германию. В нескольких метрах от лагеря военнопленных он дал себя арестовать. Ему учинили допрос. Он признался, что хотел повидать своего друга. Привели Жоржа. Он стал горько упрекать его за нерешительность, затем Лионель, к своему величайшему удивлению, был репатриирован.

Эта история вызвала мою симпатию не только к Полю, но и к его друзьям, с которыми я еще не был знаком.

Следующий фильм, в котором я должен был сниматься, назывался «Кровать под балдахином» по роману Луизы де Вильморен. Только мы договорились с Тюалями (Ролан Тюаль занимался постановкой фильма и одновременно был продюсером вместе со своей женой Денизой), как Луиза познакомилась с Аленом Кюни и сказала: «Это он, это именно мой персонаж».

Тюали объясняют мне, что автор лучше кого бы то ни было знает, каким должен быть его герой… Я прерываю объяснения. Как и Луиза, я считаю, что Кюни именно тот персонаж, и охотно уступаю.

Какое-то время спустя они снова пришли ко мне, еще более смущенные, чем в первый раз.

– Кюни то хочет сниматься, то не хочет. Все контракты заключены, приближается день съемок. Мы не знаем, что делать. По последним сведениям, Кюни отказывается, мы хотим снова просить тебя сниматься.

Я соглашаюсь. Книга мне нравится. Если Луиза не против, я буду играть.

Особенно забавным было то, что сюжет фильма очень напоминал историю, связанную с Аленом Лобро. Говорили, что он был ранее осужден за плагиат. Его отец, работавший надзирателем в тюрьме, передал ему рукопись одного заключенного, которую Лобро опубликовал под своим именем. Но мало ли что рассказывают…

Во время натурных съемок мы стали близки с одной из моих партнерш, Милой П.

Я хотел, чтобы наши отношения остались тайной. Увы! Стены в гостинице были такими тонкими, а моя подруга кричала так громко, что вся съемочная группа об этом узнала. На следующее утро в наш адрес отпускали соленые шуточки.

Мне позвонил Шарль Дюллен и предложил роль Клеанта в «Скупом», которого он ставил в «Театре Сары Бернар».

– Месье Дюллен, это же не моя роль.

– Окажи мне услугу. У меня нет никого на роль Клеанта. Я знаю, что ты мечтаешь сыграть «Жизнь есть сон». Так вот, я поставлю этот спектакль для тебя после «Скупого».

Я согласился. Приложив немало усилий, я за неделю выучил роль. Я – странный сын для великолепного Гарпагона, тощего, скрюченного и сутулого. Тем более что костюм, в котором я играл, был сшит так, чтобы исполнявший до меня эту роль актер казался выше и полнее. Я выгляжу колоссом, гигантом. Но эта работа – великолепная школа для меня.