Парижские Волки. Книга 1. Клуб Мертвых

Но он чувствовал в душе такое страшное отчаяние, что торопился поскорее возвратиться: он боялся, что не устоит против искушения, несмотря на голос чести, который звал его вперед… Ведь в этой хижине, которую он только что оставил, было все его счастье, вся жизнь, все надежды…

Ему казалось, что рука его малютки удерживает его и тянет назад.

Тогда он бросился бежать.

Вдруг (в эту минуту он проходил в нескольких метрах от Бискара) прямо на лицо ему упал луч света…

Он вскрикнул от изумления.

— Он! Жак де Котбель! — воскликнул Бискар. — А! Значит, мое мщение будет полным!

— Кто это говорит? — спросил Жак.

— Я!

И, бросившись вперед, Бискар приставил ему к груди пистолет.

Раздался выстрел…

Жак упал, даже не вскрикнув.

— Теперь.— сказал Бискар, — ваша очередь, прелестная Мария де Мовилье!… После отца — сын!…

Дьюлуфе молча бросился за ним.

7 МЩЕНИЕ КАТОРЖНИКА

Эхо этого выстрела поразило в самое сердце бедную молодую женщину.

Мария инстинктивно поняла, что новая опасность угрожает Жаку.

— Бертрада! — вскрикнула она. — Поди сюда! Я хочу встать и идти…

— Боже мой! Да разве это возможно, дитя мое? — отвечала старая кормилица. — При такой слабости вам запрещено делать даже резкие движения…

— Не все ли равно? Я умру, но, по крайней мере, я попытаюсь спасти его… Давай скорее платье и плащ… Скорее же, Бертрада…

— Но куда же вы хотите идти?

— Разве я знаю? Этот выстрел в Оллиульском ущелье… Я пойду туда…

— Это может быть какой-нибудь контрабандист…

— Нет, не пытайся успокоить меня… не надо… все напрасно… я пойду… пойду…

Собрав всю свою волю, Марии удалось встать на ноги, но она шаталась, холодный пот выступил у нее на лбу…

Бертрада поддерживала ее.

Наконец Мария, завернувшись в длинный плащ, шагнула к выходу.

— А ребенок? — спросила Бертрада.

— Но разве ты не останешься с ним?… Ты будешь защищать его… ты скорее дашь себя убить, чем позволишь добраться до него.

— Я стара и слаба… Что.я могу сделать?

Мария ломала руки.

Если любовь звала ее к Жаку, то долг удерживал около ребенка.

Вдруг старая Бертрада вздрогнула.

— Слушайте! — сказала она.

Мария взглянула на нее, ничего не понимая.

— Разве вы не слышали?

— Что?

— Нет! Я не ошибаюсь!… Я слышу шаги…

Мария вскрикнула.

— Ах! Если бы это был он… Да, он возвращается… он спасся от преследователей, но он ранен, может быть, умирает…

— Успокойтесь! Я выйду к нему навстречу. Но его шаги тверды. Нет, он не ранен!

— Иди! Иди! Бертрада… потому что иначе я умру!

Старуха побежала к двери и, открыв ее, вышла в маленький садик. Она шла в темноте, протянув вперед руки.

Вдруг она почувствовала, что кто-то схватил ее за горло, глухое хрипение вырвалось у нее из груди, она зашаталась… но Дьюлуфе поддержал ее.

— Молчи, старая колдунья, — прошептал он ей на ухо, — а не то, клянусь дьяволом, я сожму покрепче руку… и отправлю тебя на тот свет!…

Мария ничего не слышала.

Она стояла неподвижно, вытянув шею, ожидая, надеясь…

Вдруг дверь резко распахнулась.

— Жак! — вскрикнула она.

Вошедший обнажил голову.

— Нет, это не Жак, — насмешливо сказал он. — Узнаете ли вы меня, Мария Мовилье?

Бледная, задыхающаяся Мария готова была упасть в обморок, но она собрала все силы и выпрямилась, преодолев овладевавшую ею слабость.

— Бискар! — сказала она. — Убийца Бискар!

Он гневно топнул ногой.

— Да, убийца Бискар! А вы не чаяли снова увидеться с ним, не так ли? Вы считали его навсегда прикованным к галерной цепи… Нет, моя красавица, Бискар жив… И стоит здесь, перед вами… как демон, вышедший из ада… и вам придется рассчитаться с ним. Да, придется, моя красавица!

Мария не дрожала больше.

Она с непередаваемым презрением указала рукой на дверь.

— Подите прочь! — сказала она.

Бискар в ответ рассмеялся.

— Вы меня гоните! В самом деле!… Это было бы смешно, если бы не было ужасно!… Вы указываете мне на дверь, как лакею… а действительно, кто я такой? Ниже чем лакей, я — каторжник!… Ну, что же! Каторжник явился к дочери графа Мовилье, и она выслушает его!

Лицо Бискара пылало яростью и злобой.

Мария сделала шаг назад и поднесла руку ко лбу, как бы боясь сойти с ума.

— Бертрада! Жак! Ко мне!… — закричала она.

Сложив руки на груди, каторжник глядел на нее горящими глазами.

Никогда, наверное, человек не представлял собой такого совершенного образа дикого зверя!

Вне себя от ужаса, Мария еще раз закричала:

— Бертрада! Жак!

— Ни Бертрада, ни Жак не придут! — холодно сказал каторжник.

— Что вы хотите сказать?

— Бертрада в моей власти… что же касается Жака…

— Жака?

— Да, Жака, вашего любовника, невинная дочь графа Мовилье, Жака, отца ребенка, который здесь лежит и о котором мы сейчас поговорим! Жак не услышит вашего крика о помощи потому, что он умер!

— Умер?… Неправда!

— Правда!… Я убил его.

— Вы… убили его! — прохрипела Мария.— Нет! Это невозможно!

— Разве вы не слыхали выстрела?… Вот оружие, убившее вашего любовника. Вы можете дотронуться до дула. Оно еще не успело остыть.

Мария упала на колени. Ее горе было так ужасно, что она не в состоянии была плакать.