Парижские Волки. Книга 1. Клуб Мертвых

— После моей свадьбы, если эта свадьба состоится благодаря вам?

— Конечно!

— Хорошо, я обещаю взять вас в долю, но Сильвереаль…

— Не заботьтесь о нем, я возьму его на себя.

— Хорошо. Первое условие?

— Вы поразитесь его незначительности. Я просто прошу вас взять к себе молодого человека, которого я вам представлю.

— Что? Сообщника, шпиона?

— Самое глупое и безвредное создание, какое только вы можете себе представить.

— Но с какой целью?

— Чтобы дать ему положение. Это молодой человек, в котором я принимаю участие. Он беден и заслуживает всяческой симпатии. Вы возьмете его к себе в секретари и введете в свет. Только и всего.

Де Белен покачал головой.

— Под своей внешней простотой это требование должно скрывать какую-нибудь западню.

— Послушайте, герцог. Мы говорим откровенно. Поверите ли вы тому, что я вам скажу? Знаете пословицу: «Ворон ворону глаза не выклюет»?

Опыт опровергает эту пословицу.

А между тем в данном случае она вполне справедлива. Мне надо, чтобы этого юношу ввели в свет. У меня есть цель, это само собою разумеется. Но даю вам слово мошенника, что эти планы нисколько не касаются вас. Скажу больше: от вашего согласия зависит успех вашей женитьбы.

— В таком случае, я согласен!

— Без всякого недоверия?

— Какая от него польза?

— Отлично! Я не ошибся в вас!

— Однако, — сказал герцог, — я требую, чтобы вы назвали мне свое настоящее имя.

— Это ваше право.

Быстрым жестом мнимый Жермандре сдернул седой парик и бороду.

— Манкаль! — вскричал де Белен.

— Он самый, которого вы всегда так дурно принимали и который, несмотря на это, всегда был вашим другом.

— Это вы! Как вы отлично гримируетесь!

— Да, у меня есть некоторые способности, очень полезные при моем образе жизни.

— Итак, господин Манкаль, решено: союз!

— Отлично! Я вам отдаю Люси Фаверей!

— И мы будем вместе искать сокровища Эни…

— Что?

— Вот я вам и выдал часть тайны

— Ба! Чуть раньше, чуть позже.

— Я предпочитаю позже.

— Как вам угодно. Но… мой молодой человек?…

— Я его жду. Вы сами приведете его ко мне?

— Нет. Он не знает меня

— Вы воплощенная таинственность. Как же я его узнаю?

— Не беспокойтесь на этот счет. Он явится к вам таким образом, что вам не придется сомневаться. Теперь, господин герцог, я думаю, нам пора расстаться Вы возвращайтесь к себе, а я пойду к себе…

— Что если мы подадим друг другу руку? — предложил герцог.

— Почему же нет?

Они обменялись крепким рукопожатием.

— Кстати сказать, Манкаль, как вы попали сюда?

— Со временем вы это узнаете.

И прежде чем герцог успел повторить вопрос, Манкаль исчез в отверстии, зиявшем нал их головами. Когда герцог возвратился к себе, он, несмотря на самый тщательный осмотр, не мог найти ничего, указывающего на тайну появления Манкаля.

— Ба! — сказал он. — Кто ничем не рискует…

6 ЗАГАДОЧНЫЙ КАСТИНЬО

Мы оставили Марсиаля в ту минуту, когда он, чудесно спасенный от неминуемой смерти двумя незнакомыми людьми, был перенесен ими в карету, которая быстро помчалась в сторону Елисейских полей.

По земле, покрытой толстым слоем снега, колеса экипажа скользили быстро и бесшумно.

Эта мрачная траурная карета, безумно мчавшаяся среди ночного мрака, представляла какое-то фантастическое зрелище.

В то время Елисейские поля были почти оставлены аристократией и богатыми капиталистами. Роскошь эмигрировала в предместье Сент-Оноре, оставляя Елисейские поля среднему классу. Мрачная репутация Аллеи Вдов немало содействовала уходу оттуда богатых и осторожных.

Париж наших отцов имел еще тот странный образ, который зовут романтичным те из нас, кто никогда не видал ничего, кроме широких, прямых и монотонных улиц. Именно к Аллее Вдов и мчался этот романтически-траурный экипаж, уносящий безжизненного Марсиаля и незнакомку.

Она положила свою руку под голову молодого человека и осторожно поддерживала ее. Видимо, она была в глубочайшем волнении. Слезы,катившиеся из ее глаз, падали на лоб Марсиаля. Но он ничего не чувствовал.

— Вот, — прошептала незнакомка,— ещеодно создание, перед которым, быть может, жизнь открывалась лучезарной и прекрасной… и которое постепенно дошло до предела отчаяния.

В двадцать лет он уже хотел бежать из этой темницы, которая называется жизнью, и искать свободы, имя которой — смерть!…

— Бедный Марсиаль! Двадцать лет! А он? Он? — продолжала она дрогнувшим голосом, как будто бы ей пришла в голову еще более печальная мысль. — Разве ему тоже не двадцать лет? Не выбивается ли он теперь из сил в бездне горя, куда толкнули его ненависть и преступление?

Карета остановилась перед маленькой дверью, едва заметной в высокой стене, через которую обнаженные деревья протягивали свои ветви, отягощенные снегом.

Перед экипажем возникла какая-то тень. Дверца отворилась.

— Неси этого молодого человека в свою комнату, — сказала незнакомка. — Он без чувств. Пусть сейчас же предупредят господина де Бернэ… но главное, Пьер, ты знаешь, ни одного слова… Этот несчастный не должен знать, где он и кто его спас.

— Да, госпожа маркиза, — ответил человек, отворивший дверцы кареты.