Парижский десант Посейдона

- Диплом ты уже потерял. И, пожалуй, угодил за решетку. Неужто и здоровье не дорого? Быстро колись - видел его?

Врач, уже довольно пожилой упитанный дядечка, быстро закивал:

- Да, видел. Его вчера увезли…

- Фуфло гонишь, скотина. Он уже не такой был, как на фотке. Как же ты вот так сразу его узнал?

Доктор, получив возможность разъяснить тонкость, поспешил завоевать расположение страшного «гоблина»:

- Это моя работа, специфика профессии. Я профессионал. Если человек побывал у меня в руках, то я потом узнаю его любым, хоть в гриме, хоть в парике…

- Допустим. Как он выглядит после твоих рук? Фотография есть?

Лицо доктора исказилось от горя и невозможности помочь доблестному спецназу.

- Нет. Мы никогда не храним фотографии клиентов. Мы и не делаем их…

- Хорошо, допустим и это. Опиши словами.

- Мы подправили носовые хрящи… нос теперь меньше и курносый немного. Сделали подтяжку, и лицо вытянулось. Нижняя губа не такая полная, а верхняя чуток вздернулась. На нем парик… густые каштановые волосы, они полностью прикрывают уши. Очень натурально выглядит, со стороны ни за что не скажешь, что не свои волосы. Еще у него гематома… в смысле фингал, но это не наша работа.

- Про фингал мы знаем, - буркнул Маэстро. - Кто его доставлял, кто забирал? Живо, не затягивай, не зли меня.

- Молодой парень. Лет двадцать - может быть, двадцать два или двадцать три. Невысокий, плотный, глаза карие. Зрачки у него характерные - похоже, что ширяется. И говорит медленно, почти нараспев. Одет очень прилично, костюм и галстук. Стрижка короткая.

- Получается, ты его и не видел раньше? Не знал?

Тот в отчаянии помотал головой и поерзал: ему было очень неудобно в неприличном кресле.

- Впервые в жизни видел, клянусь!

Маэстро усмехнулся:

- Что же - любое чмо с улицы может вот так запросто к тебе зарулить и сдать бесчувственное тело на реконструкцию?

- Нет, не любое… Он приехал по рекомендации, был звонок.

- Уже интереснее. Кто же тебе позвонил?

Доктор весь сжался, предчувствуя, что любой вариант ответа не принесет ему ничего, кроме бед. Но вторая беда пребывала в умозрении, хотя и виделась вполне реальной, а первая была перед ним, нависла и могла при малейшем своем неудовольствии навешать плюх.

- Это наш старый пациент.

- И клиент, - ехидно и полуутвердительно подхватил Маэстро.

- Все мы грешники… Мы с ним не то чтобы друзья, какой он мне друг, но добрые знакомые. Он неоднократно направлял к нам людей и денег ни разу не спросил… в смысле процент. Всегда возмущается, когда я предлагаю. Говорит, что бесконечно благодарен и готов и впредь делать нам рекламу. Он и попросил. Предупредил, что дело очень серьезное и, возможно, опасное. Теперь сам вижу, что не соврал… Обещал после зайти лично, поговорить и все объяснить.

- Даже так? Так тебе крупно повезло, что мы добрались до тебя первыми. Иначе тебе бы уже не жить.

Доктор вздрогнул:

- Вы так считаете?

- Абсолютно уверен. Тут к бабке ходить не надо. В камере тебе будет не очень комфортно, зато безопасно.

Упоминание о камере повергло доктора в полный раздрай.

- Не кисни, - Маэстро похлопал его по плечу - Гляди веселей! И говори скоренько, что это за пациент и где он есть…

- Олег Васильевич Мещеряков. Я не знаю, где он живет, я никогда у него не бывал. Богом клянусь.

- Но в документах-то адрес остался?

- Нет, мы не интересуемся адресами - и вообще у нас все анонимно.

- Так он тогда, может быть, вовсе не Олег Васильевич?

- Очень может быть. Но он и после лечения всегда отрекомендовывался только так.

- Ну гони тогда его телефон.

Доктор стал совсем несчастным.

- Я никогда ему и не звонил… у нас односторонняя связь. Всегда звонил он. Зачем мне с ним связываться?

- По городскому или по мобильному?

- И так, и так.

- Гони сюда свой мобильник. Ты, надеюсь, не чистил список вызовов?

- Нет, не успел, - доктор несколько оживился, довольный тем, что все же может оказаться полезным.

Маэстро взял телефон, быстро просмотрел номера.

- Покажи, который…

- Вот… - Доктор ткнул пальцем.

- Киндер! - обернулся Маэстро. - Ноги в руки - быстро пробей эту фигню.

Но на душе у него скребли кошки. Он предчувствовал, что эта процедура покажет себя бесполезной.

Так и вышло.

Номер был записан на имя Виктора Владимировича Полякова, и таких в Питере было много - Маэстро был уверен, что ни один из Викторов Владимировичей не имеет ни малейшего касательства к делу. Кроме того, номер был уже заблокирован.

Последняя нить оборвалась.

У Первой боевой группы не осталось ничего, кроме словесного портрета преображенного Гладилина. Правда, при помощи доктора - а он не мог пожаловаться на память - удалось составить фоторобот.

Мелочь, но хоть что-то.

Маэстро, конечно, не мог знать, что перебинтованного и снова бессознательного Гладилина уже переправили в другую, тоже нелегальную больницу. Там ему предстояло подвергнуться новому хирургическому вмешательству.

* * *

Лицо под бинтами горело.

Голова соображала плохо - слишком много наркотической химии. Капитан Гладилин не взялся бы рассказать, что происходило с ним в течение последних двух суток. Череп казался набитым ватой.