Парижское приключение

Она встретила долгий взгляд его темных глаз — они были мрачными и вопрошающими, — и тут Леон вздохнул и отвернулся. Рени хорошо знала этот взгляд. «Он смотрит так, когда пытается разглядеть во мне Туанет», — решила она однажды. И тоже вздохнула.

— Alors, мы слегка отдохнули. Будущее потребует от нас полной отдачи, — бодро сказал он. — Вы должны хорошенько выспаться, Рени. Спокойной ночи.

На пороге ее встретила обеспокоенная мадам Дюбонне. Она чувствовала ответственность за эту красивую девушку, которая была на ее попечении. Но тут она увидела разворачивающийся на дороге кадиллак, и ее лицо прояснилось.

— А! Месье Себастьен! Он привез вас домой? Вы работаете так поздно для коллекции? Да? Он очень добрый к работникам, этот человек.

— Да, он очень добр, — согласилась Рени. — Спокойной ночи, мадам.

Ей хотелось поскорее добраться до своей комнаты и остаться одной. Она легла, но сон не шел к ней. Она вновь и вновь беспокойно возвращалась в мыслях к предложению Леона. Понимает ли он все сложности, которые обязательно возникнут, если она согласится с его планом? Может ли она вступить в брак с мужчиной, который не любит ее, хотя и нуждается в ней? Если он все еще видит в ней вторую Антуанетту, не разочаруется ли он в ней в конце концов? Конечно, он не ждет от нее любви и все это может его устраивать, но что же будет с ней? Для него это деловое соглашение, но она-то не найдет в этом счастья. Есть еще один путь — уехать и никогда больше не видеть его, но эта мысль была невыносимой: чем чаще она виделась с ним, тем сильнее прикипала к нему сердцем.

Рени утомленно повернула голову на подушке. Ночь была жаркой, и в комнате стояла страшная духота. Все-таки сначала нужно пережить этот показ, а когда все будет позади, она решит, как поступить, еще не известно, как там все повернется, он и сам сто раз передумает…

ГЛАВА 5

В салоне работали не покладая рук, готовясь к открытию коллекции, когда великий модельер покажет людям плоды своего гения, вынашиваемые в течение долгого времени.

У Рени не было времени думать о своих проблемах, да и Леон снова стал отстраненным и целиком ушел в работу, проводя репетиции или лихорадочно рисуя новые эскизы для замены моделей, которые разочаровали его и были отвергнуты, — и каждый день возникали все новые и новые вопросы и трудности. Рени выстаивала нескончаемые примерки и исходила километры в готовых и полуготовых к показу моделях, но все время оказывалось, что есть еще не завершенные модели или те, которые нужно успеть переделать ко дню открытия. В мастерских работали до глубокой ночи, чтобы управиться к сроку. Природная чувствительность Рени ушла — Рени было просто не до того. Предложение Леона придало ей спокойствия, она стала более безразличной к окружающему, и это вместе с ее отсутствующей улыбкой очень шло к ее костюмам. Селеста с подружками, не таясь, злобно прохаживались на ее счет, но и это не могло вывести ее из равновесия. Даже эпитеты типа «дилетантка» или «любимица босса» не могли уколоть ее, так как сейчас она знала, что нужна Леону настолько, что он готов даже жениться на ней, лишь бы она осталась при нем. Эта мысль придавала ей уверенности, несмотря на то что он был с ней по-прежнему ровным. Он все глубже погружался в работу, и Рени иногда казалось, что о том разговоре в Фонтенбло забыто навсегда, — если бы не выражение его глаз, в которых она нередко видела вопрос. Но ответа на него она пока не знала. И тогда она в замешательстве отводила взгляд, а он, тяжело вздохнув, продолжал заниматься своим делом. Но видимо, он не сомневался в ее решении, так как однажды утром, спустя несколько дней, она получила по почте бандероль, на которой стоял знак известного ювелирного магазина, что находился на улице Риволи. Колетт, покончив со своим завтраком, стояла у ее стола и, вытаращив глаза, смотрела на маленький сверток, который бонна положила рядом с тарелкой Рени.

— Мадам расписалась за нее, — сказала бонна.

— Откройте ее! Мадемуазель, откройте! — девочка узнала название магазина и подпрыгивала от возбуждения.

Рени заметила, что не только глазки Колетт загорелись любопытством при виде бандероли, и втайне молила девочку не привлекать всеобщего внимания. Она знала только одного человека, который мог послать ей подарок из парижского магазина, и уж конечно она не станет разворачивать его на виду у всех.

— Пойдем, — сказала она Колетт, вставая из-за стола, — мы откроем ее у меня в комнате.

— Смотри, не опоздай в школу, Колетт, — крикнула им вслед разочарованная мадам Рино.

В коробочке лежало кольцо с сапфирами — гораздо более дорогое, чем кольцо Барри. Там же была записка: Взамен потерянного в Фонтенбло. Л. С.

Рени вспыхнула от гнева. Да как он смеет быть таким самоуверенным, ведь она еще ничего не решила! Она вспомнила слова Джанин о том, что Леон знает, что ни одна из его девушек не сможет устоять перед ним, и конечно он уверен, что и она не будет исключением.

Колетт была в полном восторге.

— Какое красивое! — с трудом выговорила она. — Наденьте его, мадемуазель.