Парк Горького

Аркадий не отрывал глаз от татарина, пока Андреев не зажег свет внутри другого стенда, в котором находилась крупная мужская голова под грубым монашеским капюшоном. Высокий открытый лоб, длинный нос, пунцовые губы, борода. На лице — гримаса высокомерия или отвращения к самому себе. Взгляд стеклянных глаз скорее не мертвый, а погасший.

— Иван Грозный, — продолжал Андреев. — Перед смертью принял схиму и похоронен в Кремле. Еще один убийца. Отравился ртутью, которой натирался от боли в суставах. У него был неправильный прикус, так что его улыбка, должно быть, превратилась в гримасу. Вы находите его уродливым?

— Разве нет?

— Ничего необычного. Правда, в свои последние годы он избегал придворных художников, будто хотел унести свой облик с собой в могилу.

— Он был убийца, — заметил Аркадий, — но не дурак.

Они подошли к двери, через которую вошел Аркадий. Он понимал, что экскурсия заканчивается, но не проявлял намерения уходить. Андреев изучающе смотрел на него.

— Вы сын Ренко, не так ли? Я много раз видел его портрет. Вы не очень-то на него похожи.

— У меня была еще и мать.

— Вам повезло, — на лице Андреева проскользнуло выражение симпатии, лошадиные зубы сложились в подобие улыбки. — Хорошо, давайте поглядим, что вы принесли. Может быть, кто-то еще захочет этим заняться.

Андреев прошел в угол, где под лампой дневного света стоял гончарный круг. Пока он карабкался на стул, чтобы достать шнурок выключателя, Аркадий открыл коробку и за волосы вытащил голову. Андреев взял голову, положил ее на круг и мягкими движениями раздвинул длинные каштановые волосы.

— Молодая женщина, лет двадцати, европеоид, отличная симметрия, — отметил Андреев. Он оборвал Аркадия, когда тот начал было рассказывать о трех убийствах. — Не пытайтесь заинтересовать меня вашим делом: тремя головами больше или меньше — какая разница? Повреждения, конечно, необычные.

— Убийца считает, что он уничтожил лицо. Вы можете его вернуть, — сказал Аркадий.

Андреев толкнул круг, и внутри глазниц замелькали тени.

— Может быть, она в тот день проходила мимо вас, — сказал Аркадий. — Это было в начале февраля. Возможно, вы даже видели ее.

— У меня нет времени разглядывать женщин.

— У вас же особый дар, профессор. Вы могли бы посмотреть на нее теперь.

— У нас и другие делают весьма приличные реконструкции. У меня более важная работа.

— Важнее того, что почти у вас под окнами были убиты двое мужчин и эта девушка?

— Следователь, мое дело — реконструкции. Я не могу вернуть ее к жизни.

Аркадий поставил коробку на пол.

— Тогда верните хотя бы ее лицо.

* * *

Когда речь заходила о Лубянке, тюрьме КГБ на площади Дзержинского, люди переходили на шепот, однако большинство нарушивших закон и попавшихся москвичей попадали за решетку лефортовской тюрьмы, расположенной в восточной части города. Смотритель спустил следователя на лифте еще дореволюционной постройки. Где сейчас Зоя? Она сказала ему по телефону, что домой не вернется. Думая о ней, он не помнил ничего, кроме ее лица в дверях спальни на даче у Миши. Выражение торжества, будто противник слишком поторопился выложить свои козыри. Тем временем другие события шли своим чередом. Ямской затребовал у Приблуды магнитные пленки. Голову передали для реконструкции. Расследование, начатое чисто формально, постепенно разворачивалось.

В подвальном помещении Аркадий двинулся вдоль коридора с маленькими железными дверьми, похожими на дверцы топок, мимо пишущего что-то за столом смотрителя, миновал набитую матрасами комнату, из которой разило плесенью, и открыл дверь камеры, где нашел старшего следователя по особым делам Чучина. Этот скользкий человечек удивленно глазел на него, вцепившись рукой в пряжку поясного ремня. Тут же, отвернувшись, сидела плевавшая в платок женщина.

— Вы… — Чучин загораживал ее от Аркадия, но Аркадий снова мысленно увидел всю картину: распахнутая дверь, замешательство Чучина, застегивающая пряжку рука, раскрасневшееся лицо девушки, молоденькой, но некрасивой, отворачивающейся, чтобы сплюнуть. Чучин, этот лощеный человечек, застегнул пиджак, стер капельки пота на верхней губе и вытолкнул Аркадия в коридор.

— Что, допрос? — спросил Аркадий.

— Не политическая, просто шлюха, — неожиданно спокойно ответил Чучин, будто говорил о породе собаки.

Аркадий пришел к нему с просьбой. Теперь уже не было нужды просить.

— Дай-ка ключ от сейфа с твоими досье.

— Катись ты…

— Прокурору будет интересно узнать, как ты ведешь допросы, — Аркадий протянул руку за ключом.

— Кишка тонка.

Аркадий ухватил Чучина между ног, с силой сжал опадавший член следователя по особым делам, тот аж приподнялся на цыпочки, и оба посмотрели в упор друг на друга.

— Смотри, Ренко, ты за это поплатишься, — хрипло произнес Чучин, но ключ отдал.

* * *

Аркадий разложил папки на столе Чучина.