Парк Горького

— Конечно. Будем писать друг другу. Времена меняются.

У ворот Ирина снова остановилась.

— Как я могу тебя бросить?

— Это я тебя бросаю.

Она исчезла за воротами. Аркадий вытащил из кармана Осборна портсигар и закурил. Он ждал, пока издали не донеслось урчание заработавшего мотора.

Итак, подумал Аркадий, всего три обмена. Первый устраивал Осборн, второй — Кервилл, а третий — он сам. Он вернется в Союз, и Ирину оставят в покое. Он посмотрел на Осборна. А что я предложу взамен? Да соболей же! Оставлять их тут нельзя.

Он выхватил из рук Осборна винтовку и заковылял к навесам. Сколько у него патронов? День занимался ясный и тихий. Соболи теперь сидели смирно, внимательно следя за ним сквозь сетку.

— Прошу меня простить, — сказал Аркадий вслух. — Я не знаю, что с вами сделают американцы. Уже доказано, что доверять никому нельзя.

Они жались к сетке, не спуская с него блестящих настороженных глаз.

— Вот приходится стать палачом, — продолжал Аркадий. — Не те это люди, чтобы поверить сказкам и небылицам. Они добьются от меня правды.

— Ну, начали…

Аркадий отшвырнул винтовку и поднял лом. Стараясь не опираться на раненую ногу, он кое-как сбил замок. Соболь выпрыгнул на свободу и через секунду перемахнул через ограду. Еще замок, еще… Он приспособился: вставить и нажать, вставить и нажать.

Аркадий переходил от клетки к клетке и, когда открывалась очередная дверца, с восторгом смотрел, как соболь взлетал в прыжке и мчался по снегу — черный на белом, черный на белом, — а потом исчезал.

Нет ничего сложнее, чем писать послесловие к роману, во-первых, публикуемому в кратком журнальном варианте, а точнее, представляющему собой дайджест и, во-вторых, написанному современным автором, пишущим детективы, в том числе и на "советскую тему" Тут уж не знаешь, как за это самое послесловие взяться — не дай бог вырвутся нормальные слова в адрес "антисоветской стряпни'!

Кардинал Ришелье говаривал: "Дайте мне любую строчку письма, когда-либо написанного человеком, и я доведу его до виселицы'. Его Высокопреосвященство, наверное, радовался бы как дитя, узнав, сколь широко применялась эта формула в рецензиях наших критиков на многие западные книги. Роман "Парк Горького" вышел в свет в США в 1981 году и сразу стал на Западе бестселлером, а у нас был подвергнут зубодробительной критике, порой просто абсурдной. Так. например, один наш известный журналист заявил, что "Парк Горького" — это "интеллектуальное детище Интеллидженс сервис и ЦРУ", а его автору Мартину Крузу Смиту выразили, мягко говоря, вотум недоверия лишь на том основании, что он, подлец этакий, посмел написать о нас плохо, с нами не посоветовался (мы бы разъяснили, как и что надо), слушал рассказы эмигрантов (они нарассказывают, сволочи!), короче, накропал свою антисоветскую фальшивку по заказу западных спецслужб, погнавшись за длинным долларом! А сколько "ляпов" насажал в своем доморощенном чтиве этот горе-писатель, сторожевой пес Пентагона и Лэнгли!

Ну, что же… Ляпсусы и фактологические ошибки в романе действительно есть Но эти, в общем, малочисленные и незначительные "клюковки" вполне извинительны иностранцу, проведшему в СССР всего две недели почти два десятилетия тому назад.

Как, наверное, убедился читатель, роман Мартина Смита — не антисоветский. Скорее наоборот: если пользоваться грубым делением на "плохих чужих" и "хороших своих", получается, что главный элодей — это американец Осборн, а следователь Ренько и даже зловещий майор Приблуда — люди, в общем, хорошие. И все же не только это отличает "Парк Горького" от некоторых других западных детективов на "советскую тему". Основное, на мой взгляд, достоинство этой книги — неподдельный интерес автора к Советскому Союзу

Интерес этот возник не вдруг. Мартин Смит рассказывал мне, что, когда в начале 70-х он задумал написать детектив, действие которого разворачивается в Москве, его прежде всего привлекала "экзотика России". Приехав в 1973 году в Москву, он ужаснулся: его глазам предстал "странный и мрачный мир — мир, лишенный половины красок" Но в этом угрюмом, задавленном бюрократической системой мире жили люди — именно они, их жизнь, психология выбывали интерес у писателя "Я решил попробовать, — объяснил он, — дать социальный срез советского общества и сделать это с помощью детективного романа — остросюжетная книга привлекает многих, в том числе и тех, кого не особенно интересуют проблемы другой страны. Первоначальный замысел был таков: рассказать о приключениях американского полицейского в Москве. Но уже в СССР я понял: правдиво показать здешнюю жизнь, практически неизвестную моим соотечественникам, можно лишь глазами русского человека, который воспринимает проблемы своей страны не отстраненно, у которого за нее болит душа. Так родился Аркадий Ренько".