Парк Горького

Приблуда был невозмутим. Он тотчас стал сметать снег с других голов. Они выглядели так же, как и первая. Затем он сел верхом на тело, лежавшее посредине, и начал колотить по замерзшему пальто, а потом разодрал его. Затем он содрал с тела нижнюю одежду.

– Та-ак, – рассмеялся он. – Можно констатировать, что это баба.

– Ее застрелили, – сказал Аркадий. Между мертвенно-белых грудей чернела рана. – Вы уничтожаете следы, майор.

Приблуда разломал одежду на двух других трупах.

– Застрелены, все застрелены! – Он ликовал, как удачливый грабитель могил.

Фотограф Приблуды озарял его действия вспышками, фиксируя, как тот приподнимает смерзшиеся волосы, выковыривает из черепа одного из трупов сплющенную пулю. Аркадий заметил, что, кроме обезображенных лиц, у всех трех жертв отсутствовали последние фаланги пальцев.

– У мужиков, кроме того, прострелены головы, – Приблуда вытер снегом руки. – Три трупа, счастливое число, следователь. Теперь, когда я сделал за вас грязную работу, мы квиты. Хватит, – приказал он фотографу. – Поехали.

– Вы всегда делаете грязную работу, майор, – сказал Аркадий, когда фотограф удалился.

– Что вы хотите сказать?

– В снегу три убитых и изуродованных человека. Это работа для вас, майор. Вы же не хотите, чтобы расследованием занимался я. Кто знает, куда это может привести?

– Куда же?

– Всякое случается, вы же сами знаете. Почему бы вам и вашим людям не взять расследование на себя, а я бы со своими людьми отправился домой?

– Насколько я вижу, здесь нет признаков государственного преступления. Просто дело несколько сложнее, чем обычно, только и всего.

– Более сложное из-за того, что кто-то уничтожил следы.

– Протокол и фотографии вам пришлют, – Приблуда изящными движениями надел перчатки, – так что мой труд пойдет вам на пользу. – Он заговорил громче, чтобы было слышно всем, кто находился на поляне. – Само собой разумеется, если вы обнаружите что-нибудь относящееся к компетенции Комитета государственной безопасности, пусть прокурор немедленно сообщит мне. Вам ясно, следователь Ренко? Через год или через десять лет, но как только вы что-то узнаете, дайте знать.

– Так точно, – так же громко ответил Аркадий. – Можете рассчитывать на наше полное сотрудничество.

«Гиены, воронье, навозные мухи, черви, – думал следователь, глядя на покидающий поляну автомобиль Приблуды. – Темные твари». Занималась заря; он чуть ли не физически ощущал, как земля ускоряет вращение навстречу восходящему солнцу. Снова закурил, чтобы выбросить из головы Приблуду. Курение – отвратительная привычка, как и пьянство, также порождение государственной монополии. Все на свете – государственная монополия, включая его самого. В первых проблесках утра уже заискрился снег. На краю поляны милиционеры все еще удивленно таращили глаза. Они уже увидели эти выступающие из снега кровавые маски.

– Расследование поручили нам, – объявил Аркадий своим сотрудникам. – Так что пора браться за дело.

Он приказал поскорее огородить место происшествия, а сержанту поручил вызвать по рации еще одну машину с людьми, лопатами и металлоискателями.

– Значит, мы…

– Продолжаем, сержант. До дальнейших указаний.

– Хорошенькое утро, – усмехнулся Левин.

Патологоанатом был старше других по возрасту. По виду – еврей с карикатуры в форме капитана милиции. Он равнодушно наблюдал за Таней, выездным экспертом, которая не могла оторвать глаз от изуродованных лиц убитых. Аркадий отвел ее в сторону и распорядился для начала набросать план поляны, а потом попробовать изобразить положение трупов.

– До или после того, как на них напал милый майор? – спросил Левин.

– До, – сказал Аркадий. – Как если бы майора вовсе здесь не было.

Судмедэксперт группы начал искать в снегу вокруг трупов следы крови. Похоже, сегодня будет чудесная погода, подумал Аркадий. Он увидел, как первый луч солнца заиграл в окнах на здании Министерства обороны на том берегу Москвы-реки – единственные минуты, когда оживали его бесконечные серые стены. Вокруг поляны, как пугливые олени, из темноты возникали деревья. Снежные узоры засверкали розовыми и голубыми лентами. Наступал день, когда, казалось, зима начала наконец уступать место весне.

– Черт, – взгляд его снова остановился на трупах.

Фотограф следственной группы спросил, не фотографировали ли уже сотрудники КГБ.

– Да, но уверен, что их фотографии годятся только на сувениры, – сказал Аркадий, – никак не для следствия.

Польщенный фотограф рассмеялся.

«Давай, – подумал Аркадий, – смейся громче».

В служебной машине – откатавшем пять лет «Москвиче», а не в сияющей, как у Приблуды, «Волге» – приехал следователь Паша Павлович. Щегольски одетый мускулистый романтик, Паша был наполовину татарин.

– Три трупа. Двое мужчин и женщина. – Аркадий сел в машину. – Замерзшие. Может быть, им неделя, может, месяц, а может, и пять. Нет никаких документов, никаких вещей, ничего. Все убиты выстрелами в сердце, у двоих, кроме того, раны в головах. Пойди взгляни на их лица.