Парк (СИ)

Я стал делать упражнения, разминку. Здесь мне никто бы не смог помешать. Я обратил внимание на заросли вдалеке. Там на холме среди деревьев я разглядел кресты — должно быть то самое кладбище, о котором мне говорила баб Маша.

Для первого раза было достаточно. Темнеть начинало быстро. Я сам не заметил, как ночь опустилась на парк. Нужно было возвращаться.

Без странностей конечно тоже не обошлось: когда я шел обратно через яблоневый сад, мне показалось, что кто-то невидимый наблюдает за мной, смотрит мне в спину с той стороны оврага. Хотя и не знаю, можно ли было мои фантазии причислять к странностям? Я несколько раз обернулся, но никого не увидел. Тут еще ветер куда-то исчез, и в парке воцарилась полная гробовая тишина. Когда я вышел через ворота, то на мосту повстречал бабу Машу. Она снова стояла там, будто ждала меня, чтобы предупредить.

— Ты в парке был сынок? Ох не ходил бы ты туда! Сгинешь, сам не заметишь как.

— Спасибо за совет, — ответил я бабе Маше и поспешил домой.

* * *

Санек пришел ближе к полуночи и явно навеселе. Я попытался ему рассказать про парк, но он и слушать ничего не стал. Все заливал мне про своих девок, которых почти склеил, но в конце пришли местные парни и едва не устроили драку.

Я попросил его быть осторожным и хотя бы здесь не влипать в неприятности, но разве он стал меня слушать? Усталый побрел к себе на второй этаж и увалился спать.

Утром я снова отправился в парк. Сегодня я вознамерился его исследовать целиком. Я побрел через сады по тропинке, которая вела в овраг. Прогулялся по его дну, исследуя каждый закоулок. Теперь я уже не верил в россказни старухи. Я был уверен, что она не в себе. Здесь не было ничего странного, что бы могло меня как-то напугать.

Я прошелся по землистой давно нетоптаной тропке, нашел там несколько валунов, постоял на них, попрыгал с одного на другой под мелодичные звуки падающих ракушечников, а через несколько сотен метров наткнулся на чистый ручей, который видимо тек в направлении набережной. Мне нравилось слушать как тут, побулькивает, течет вода. Встретилась насыпь щебенки — наверно осталась еще от строительных работ так и неубранная. Я попытался вскарабкаться на нее и тысячи мелких камушек сыпучим шорохом осыпались из-под моих подошв.

Но тут внезапно наверху затрещала ветка. Я резко поднял голову, но никого не увидел. Должно быть ворона слетела с ветвей. Некоторое время я наблюдал за макушками крон старых деревьев, пока не закружилась голова. Они покачивались надо мной словно великаны, беззвучно и тихо.

Я бродил по оврагу и не смог обойти даже половины его. В какой-то момент мне стало не по себе, ведь я был тут один. Тогда я решил подняться наверх. Как раз по пути я набрел на тропку, ведущую на подъем. Она была испещрена трещинками, в которых то и дело сновали муравьи. По ней я и выбрался из оврага и снова оказался в яблоневых садах, только уже на той стороне парка. Некоторые деревья здесь покрывали белые древесные грибы. Они были просто огромными — с блюдце величиной. Некоторое время я погулял по парку, вслушиваясь в шуршание золотой листвы на ветвях. Она казалась мне живой. Будто приветствовала меня, говорила со мной, напевала мне шелестом песни.

Потом я набрел на кладбище. Оно здесь действительно было. Яблоневые сады поднимались по пригорку и упирались прямо в него. Кладбище огораживал сеткой забор. Главный вход был из красного кирпича. Над ним белой краской было написано: " Да прибудет с вами вечный покой". Черные металлические ворота болтались на петлях, поскрипывая на ветру. Я приоткрыл их и прогулялся вдоль могил. Надписи были такими старыми, что я с трудом мог их прочитать.

— Никифор Кузьмич Лаптев 18… — дата была затерта и не видна. — Дубовъ Илларион Павл…, — тоже совсем не читалось.

Я шел по кладбищу, загребая кедами опавшие листья, почти уже прошел его и собирался выйти с противоположной стороны, как вдруг за спиной послышался резкий приближающийся шорох. Я обернулся, но никого не увидел. Звук был таким четким, будто какой-то зверь резко рванул по листве в мою сторону. Нервишки стали немного сдавать.

Я понимал, что здесь могли водиться кролики или зайцы, но как я уже сказал — в парке я был один, а эти бабкины россказни совсем нагоняли жути.

Я решил вернуться к оврагу на свою сторону и немного позаниматься.

Миновав старое кладбище, я по пригорку спустился в низину, прошел вдоль ручья к реке, что огибала парк с одной его стороны, и оказался на земляной набережной поросшей деревьями. На берегу реки спиной ко мне сидел одинокий рыбак. Я поприветствовал его и решил перекинуться парой слов.

"А бабка говорила, что сюда никто не ходит" — промелькнуло в моей голове.