Парковая зона

В один из субботних дней Пампушка пришла купаться гораздо позже других. Она, осторожно переступая босыми ногами по цементному полу, еще не привыкнув к теплу и сырости и зябко ежась, поставила свой таз на лавку.

Бабы, беззлобно переругиваясь между собой, отдыхали в предбаннике.

Прачечная была пуста и жарко парила. Пампушка принесла еще один таз с водой и, усевшись прямо в него, болтала свесившимися ногами, сладко охая.

Но здесь надо остановиться и рассказать вот о чем: у старого культяпого Шибряя был сын, Мишка Глот, прозванный так с детства за свой зычный голос.

Мишка только что вернулся из армии. Красивый и статный, совсем не похожий на Шибряя, он был завидным женихом для местных невест.

Пользовался молодой Шибряй успехом не только у вчерашних выпускниц, но и у дам понадежнее – у выручалок, которыми Бондари в ту пору не бедствовали. То ли бабы были до этих дел жадные, то ли мужикам была водка больше по вкусу, но желающих порезвиться на стороне, особенно с молоденькими, всегда хватало. И они, самые охочие, вроде невзначай, жужжа, как мухи, кружили возле парня, обучая его самому древнему искусству – искусству любви и обольщения. Прилежный ученик схватывал столь высокие и необходимые науки, как говорится, сходу, налету.

Мишка Глот работал шофером в районной больнице, одновременно выполняя еще и всякие хозяйственные поручения. Что починить, подремонтировать – за Машкой дело не станет, Мишка всегда готов. Канализация забьется или водопровод прохудится – без молодого Шибряя никуда. Главврач с ним за эту грязную работу обычно расплачивался, к взаимному удовлетворению, спиртом.

На этот раз, используя безотказность парня, бабы, выходя из предбанника, решили подшутить и сказали Мишке, чтобы он починил в прачечной кран.

Об чем разговор!

Быстро сбегав в мастерскую за ключами, Мишка Глот, ничего не подозревая, шагнул в парилку, где Пампушка уже стояла спиной к двери и, широко расставив ноги, беспечно намыливала голову, низко нагнувшись над тазом.

Имея в таких делах опыт и сноровку, Мишка не шарахнулся обратно на улицу, а, положив инструмент, медленно, крадучись, подошел к купальщице.

Дружки на чердаке подсмотрели, как он, улыбаясь от восхищения, медленно одной рукой взял девушку за талию снизу, а другую положил на крепкие розовые ягодицы.

Купальщица резко вздрогнула и быстро обернулась. Мыльная пена, попавшая в глаза, мешала ей, и она стала руками протирать их. Узнав нахала, она уперлась руками ему в грудь, тяжело дыша и медленно откидываясь назад.

Жадно поймав губами ягоду соска, Мишка одной рукой придерживал девушку, а другая его рука скользнула под низ живота, отчего белое тело вдруг сразу обвисло и стало податливым, как после ножевого удара.

Прерывистое дыхание было глубоким и всхлипывающим. Мишка осторожно опустил девушку на лавку, опрокинув на пол таз с водой.

Пампушка тут же очнулась, как от глубокого обморока, и что-то невнятно забормотала.

От лица и шеи девушки, от тугих налитых сосков Мишкина голова стала медленно опускаться все ниже и ниже.

Сквозь томные всхлипы дозорные услышали быстрое «Не надо, не надо!» и уже хотели придти девушке на помощь, рискуя быть поколоченными, но в словах сквозило что-то такое, отчего им вдруг расхотелось покидать свое убежище.

Рука Пампушки запуталась в густой лохматой Мишкиной шевелюре, как будто поощряя его. Мишка совсем сполз в то место, где, по настоящему разумению, он никак не должен быть.

Тело девушки вдруг напряглось и затрепетало так, что Мишину голову стало швырять, как на ухабах, и вместо хриплого «не надо» им послышалось тягучее «еще, еще…» Произнесено это было с такой сладостью и страданием, которых подросткам никогда не приходилось слышать.

Сразу стало как-то неловко и стыдно, и они, не сговариваясь, отпрянули от расселины, прикрыв ее куском рубероида, лежащего тут же, под руками. Потом, оглушительно гремя железной лестницей, быстро скатились с чердака, нечаянно спугнув ласкающуюся парочку.

Мишкина взлохмаченная голова быстро показалась в окне, и вот уже он сам в рубашке и брюках с мокрыми пятнами догнал возбуждённых «доглядчиков» и как ни в чем не бывало предложил по сигаретке. Пальцы у него при этом немного дрожали.

Женился на Пампушке Мишка Глот или нет, Иван не помнил, но с той поры почему-то друзьям расхотелось подсматривать чужие тайны.

Видимо, так должно и быть – вместе с возрастом взрослели чувства, и ребята редко вспоминали свои мальчишеские, не совсем безобидные проделки, хотя знание того, что они видели, лично Ивану не раз помогало в разнообразных любовных ситуациях.

Теперь, листая «Камасутру» и блуждая в сладостных эмпиреях, Иван чутко улавливал космическую энергию, потому что все антенны чувств были направлены в небо, и его распирало от этой могучей энергии, отчего приходилось периодически лезть в холодную воду, чтобы часть этих неведомых сил ушла в речку. Стрелка компаса снова опускалась, и он успокаивался.