Парламент дураков

— Что же, — сказал Джек из Дувра, — весьма любопытная глупость, однако короля всех глупцов я еще не нашел.

Глупец из Ланкастера

Жили однажды в Ланкастере два человека, пахарь и мясник. И вот по какому-то пустяковому спору они обратились в суд, как будто не могли решить это дело полюбовно. Судебные издержки обошлись обоим очень дорого, но дело так и не было решено. И вот наконец, к их обоюдному удовольствию, дело передали судье, который жил в том же городе. Стараясь расположить судью в свою пользу, оба наших приятеля стали осыпать его подарками. Пахарь, желая улестить судью, преподнес ему пару жирных курочек, чтобы тот заступился в суде за своего приятеля и встал на его сторону. Судья же, с благодарностью приняв подношение, пообещал тому все возможные блага, на какие только он окажется способен.

Мясник, прослышав, что пахарь пытался подкупить судью при помощи двух куриц, пошел и зарезал здоровенного хряка, коего и преподнес судье, желая склонить его на свою сторону во время разбирательства. Судья с благодарностью принял и эту взятку и пообещал мяснику то же самое, что раньше посулил пахарю.

Вышло, однако, так, что дело в суде выиграл мясник. Пахарь, узнав об этом, стал спрашивать судью, не забыл ли он о славных жирных курочках?

«Э-э, приятель, — сказал ему судья, — ко мне прибежал толстый боров и проглотил твоих курочек».

«Будь проклят этот боров, — воскликнул пахарь, — который вместе с курами пожрал и мое дело!»

— Что же, — сказал Джек из Дувра, — весьма любопытная глупость, однако короля всех глупцов я еще не нашел.

Глупец из Вурстешира

Жил однажды в Вурстешире один поэт, который посвятил книгу своих стихов доброму господину, проживавшему неподалеку. Этим он хотел заслужить его благорасположение и какое-нибудь вознаграждение. Поэт преподнес свое творение этому господину, тот же, приняв дар весьма благосклонно и любезно, ничего, однако, не сказал дарителю. Книгу же убрал в карман. Спустя какое-то время поэт, желая напомнить тому человеку о своих стихах, преподнес ему еще некоторые из своих великолепных творений, кои постигла та же участь быть спрятанными в карман. И не единожды еще несчастный рифмоплет старался напомнить тому человеку о себе, но все напрасно, он не мог добиться ни награды, ни признания.

Слушайте теперь, чем закончилась эта история. Джентльмен, понимая, что никакими способами не в состоянии отделаться от навязчивого поэта, решил ответить ему тем же. На листе бумаги он собственной рукой написал несколько строк по-латыни и, завидя, что поэт опять приближается к нему, послал ему эти стихи со своим слугой. Поэт с благодарностью принял этот дар, после чего прочел стихи вслух, громким голосом и с выражением, сопровождая свое чтение изящными жестами. Поэт выразил свое глубочайшее восхищение прочитанными стихами. После чего, подойдя ближе к тому господину, он достал из кармана несколько монет по два пенса каждая и протянул их собеседнику с такими словами:

«Такая награда, конечно, недостойна высокого дара вашей светлости, но это все, что у меня есть. Будь у меня больше, я дал бы вам больше».

Господин же, сраженный остроумием и смекалкой поэта, позвал своего казначея и приказал выдать поэту четыре золотых.

— Что же, — сказал Джек из Дувра, — весьма любопытная глупость, однако короля всех глупцов я еще не нашел.

Глупец из Виндзора

Гостил как-то раз в Виндзоре один доктор медицины, приехавший из чужих земель. И вот однажды пригласили этого простачка на обед к декану колледжа в Итоне. Поддавшись благодушному настроению, он спросил у господина декана, что же такого есть в его колледже чудесного и необычного, о чем мог бы он рассказать у себя дома по возращении на родину. И тогда декан позвал маленького мальчика, школьника шести лет от роду, и сказал так:

«Господин доктор, вы видите перед собой единственное чудо, какое у меня имеется. В чем вы сами сможете легко убедиться, если пожелаете задать ему какой-нибудь вопрос».

Доктор подозвал мальчика к себе и спросил его:

«Милый мальчик, чем же ты так поражаешь всех вокруг?»

«Своими мыслями», — ответил ему мальчик.

«Ну и о чем же твои мысли?»

«Мои мысли — обо мне, — отвечал мальчик, — и я хорошо знаю, что я — ребенок».

«А не думаешь ли ты о том, что ты — мужчина?» — спросил тогда доктор.

«Это не так-то просто, господин доктор, представить, что ребенок может быть мужчиной. Проще, наоборот, представить, что мужчина может стать ребенком».

«Это как же?» — спросил опять доктор.

«А вот как. Когда человек стареет и становится слаб разумом, тогда он и превращается в ребенка или, скорее, в дурачка».

«Воистину такое дитя не часто встретишь, — сказал доктор, с улыбкой глядя на мальчика. — Боюсь только, что он подобен летнему яблочку — что быстро зреет, то быстро и сгнивает. У тебя такой сильный рассудок сейчас, в юности, но я опасаюсь, что к старости его совсем не останется».

«Возможно, — ответил мальчик. — Однако не позволите ли вы мне ответить на ваши слова?»

«Разумеется, мой мальчик».

«Из ваших слов, господин доктор, я заключаю, что и вы в юности блистали умом».