Парламент Её Величества

– Да много чего делают. Валенки катают, сапоги шьют, ложки липовые строгают. Ну, на худой конец можно баклуши бить.

– Вот видишь, – обрадовался подсказке Татищев. – Сколько всего сделать-то можно! Надобно только с печки слезть. А то – зиму лежим, весной да летом работаем.

– Ну, Василь Никитич, ты сказанул, – обиделся Михайло. – Я, хотя и не пахарь, но с мужиками якшался. Зимой-то тоже дел много – надо дрова рубить, сено возить. Опять-таки – лапти зимой плести надо, скотину обиходить.

– Так, Мишенька, я же не говорю, что от земледелия и иных дел отказываться нужно. Ведь сам же знаешь, что на барском-то поле мужик работает хуже, чем на своем. Пущай помещики свои поля крестьянам в аренду сдают, как в той же Англии делается.

– Этак, ты Василь Никитич, договоришься, что мужикам поголовно нужно вольную дать, – покачал головой Михайло. – Хотя, может быть, так оно и лучше? Мы вон, государственные крестьяне, живем своим умом.

– Да нет, Мишаня, не лучше, – вздохнул Татищев. – Ты же летописи да старые грамоты читал, знаешь, почему крепостное право ввели на Руси.

– Читал. Борис Федорович запрещал помещикам в голодные годы наемных людей да холопов из дома выгонять, чтобы они не голодали, да по дорогам большим не безобразничали.

– Вот и прикинь. Если крестьян освобождать, так куда им деваться-то? В Англии вон, когда шерсть в Голландию начали продавать, так копигольдеров ихних с земель согнали. Кто в бродяги пошел – тоого повесили, а кто умереть не захотел, те в Америку уплыли. А у нас куда? В Сибирь? По опыту своему знаю – не хочет мужик в Сибирь идти, хоть золотом его обсыпь. Освободи мужиков, так сразу же за вилы возьмутся. У нас так полыхнет, что Стенька Разин детской игрушкой покажется…

– Так можно крестьян вместе с землей освобождать, – предложил Михайло.

– Ну, Михайло Васильич, ты сказанул! – хохотнул Татищев. – Ежели с землей, то нам-то куда деваться? Без дворянства и царь пропадет, а коли царь пропадет, так и государство наше развалится. Ни армии не будет, ни чиновников. Мы с тобой вроде как тоже чиновники – крапивное семя, а без нас куда?

– Н-ну, – зачесал лоб Михайло. – Нужно тогда всех крестьян государственными сделать. Чтобы дворянство жили на жалованье, что от службы идет.

– А поместья дворянские? – хмыкнул Татищев. – Взять да у помещиков попросту отобрать? Что тогда будет?

Татищев не стал говорить вслух, что будет, но Ломоносов и так понял. Никто из дворян-помещиков не захочет отдать свое имущество в казну.

– А выкупить? – робко предложил Михайло, но сам же и ответил: – А выкупать-то не на что…

– Вот-вот, – одобрительно кивнул наставник. – Молодец. Сам все и понял. Не получится у нас крепостных крестьян освободить. Но много что в государстве можно поправить. Изменить то, что государем Петром Алексеевичем заведено.

Михайло, боготворивший Петра Алексеевича, ощетинился.

– Это как так? Как можно?

– Ну, сам смотри, – начал рассуждать Татищев. – Есть у нас коллегии – Военная, Юстиции, Берг-коллегия. Ну и так далее. Созданы они для внутреннего и внешнего управления. Так?

– Так, – согласился Михайло.

– А теперь смотри – есть у нас Коммерц-коллегия, Берг-коллегия. Заводы казенные, что руду выплавляют, – одни в ведении Берг-коллегии, а другие – в Коммерц. А еще бывает, что на одном заводе управляют и от Берг-, и от Коммерц-коллегии. И что там творится? Во-во – черт ногу сломит, другой вывернет.

– Ну не мог же Петр Алексеевич всего предвидеть. Можно сейчас кое-что подправить. Определить – чем и как коллегии заниматься должны.

– Правильно, – улыбнулся Василий Никитич. – Можно кое-что подправить. В этом подправить, кое-что в другом. Вот скажи – кто в коллегии главный?

– Президент, конечно же, – пожал плечами Михайло. – Еще есть по два вице-президента, заседатели.

– Видишь, сколько их? Но президент решения принять не может, если с ним другие члены коллегии не согласны. Не приняли решение – дело в Сенат переходит.

– Так ведь это и хорошо, – не понял Ломоносов. – Одна голова хорошо, а две лучше. Меньше глупостей наделают.

– Эх, Михайло. Глупостей что один, что трое могут понаделать. А когда глупость сразу десять человек натворили, кто отвечать будет?

Ломоносов, поразмыслив, кивнул.

– Прав ты, Василь Никитич. Получается, что когда все виновны, так никто и не виноват…

– Именно, Михайло ты мой Потапыч! Надобно, чтобы президент коллегии имел полную власть. Но! чтобы он за свои решения нес ответственность перед государем!

Коллежский регистратор хотел еще что-то сказать, но Татищев отмахнулся – на него уже напала зевота.

– Пойду-ка я спать, – сообщил Василий Никитич. Поднявшись, спросил: – Ты-то ведь опять всю ночь читать будешь? Спать-то когда будешь?

Этот вопрос хозяин задавал своему ученику уже давно, а что толку? Когда Михайло спал, не знал даже Аким. Старый холоп уже не выговаривал парню про трату свечей, благо тот закупил их впрок, лет на пять, а то и больше, потратив на то десять рублей из наградных денег.