Пармская обитель

Покончив с завтраком, охотники шумят,
Торопятся начать охоту:
Рога и трубы, шум и звон…
Хозяин прямо оглушен.
Промчались… Огород в великом беспорядке:
Разрыт и вытоптан — прощайте, гряды, грядки,
Прощай, капуста и порей,
Прощай, из овощей
Похлебка!
Хозяин молвит робко:
«Забава барская, а мне-то каково?»
Никто не слушает его:
Собаки, егеря и слуги
За час один таких тут натворили бед,
Что не наделали б в сто лет
Все зайцы той округи!

Вы, мелкие князьки! Деритесь меж собой:
Расчет на королей — верх глупости людской!
К своей войне вы их не привлекайте,
И главное — в свои владенья не пускайте.

За чтением последовало долгое молчание. Принц нервно шагал по кабинету, собственноручно поставив книгу на прежнее ее место в шкафу.

— Ну что же, сударыня, соизволите вы, наконец, высказаться? — спросила принцесса.

— Конечно, нет, ваше высочество. Ничего не скажу, пока государь не назначит меня министром. Если я выражу свое мнение, я, пожалуй, потеряю звание старшей статс-дамы.

Вновь молчание на добрых четверть часа. И тут принцессе вспомнилось, какую роль играла некогда Мария Медичи, мать Людовика XIII, — в последнее время по распоряжению старшей статс-дамы придворная лектриса ежедневно читала вслух превосходный труд Базена «История Людовика XIII». И принцесса, хоть и была очень разгневана, подумала, что герцогиня преспокойно может уехать из Пармы, а тогда Расси, внушавший ей непреодолимый страх, получит полную возможность разыгрывать роль Ришелье и добьется, чтобы сын изгнал мать. В эту минуту она отдала бы все на свете, лишь бы чем-нибудь унизить старшую статс-даму, но не смела это сделать. С натянутой улыбкой она встала с кресел и, подойдя к герцогине, взяла ее за руку:

— Ну, дорогая, докажите мне свою дружбу. Говорите!

— Хорошо! Вот мой совет в двух словах: сожгите тут, в камине, все бумажонки, собранные ядовитой ехидной Расси, и никогда не говорите ему, что они сожжены.

И она фамильярно шепнула на ухо принцессе:

— Расси может стать Ришелье!

— Но, черт побери, эти «бумажонки» стоят мне больше восьмидесяти тысяч франков! — сердито воскликнул принц.

— Государь, — ответила герцогиня с твердой решимостью, — видите, как дорого обходится служба негодяев «низкого происхождения». Дай бог, чтобы вы потеряли миллион, но больше никогда не доверялись подлецам, из-за которых ваш отец не мог спать спокойно последние шесть лет своего царствования.

Слова «низкого происхождения» чрезвычайно обрадовали принцессу. Она находила, что граф и его подруга слишком большую цену придают уму — качеству, которое всегда сродни якобинскому вольномыслию.

На минуту наступило глубокое молчание; принцесса задумалась; в это время на дворцовой башне пробило три часа. Принцесса встала, сделала низкий реверанс сыну и сказала: