Парнасский пересмешник. Новеллы из истории мировой культуры

Меня когда-то сильно впечатлила величавая соседка моей подруги Карины: она была правнучкой известного хана Кенесары, носила длинные черные косы, уложенные на макушке, и ходила в длиннополом бархатном жилете, расшитом золотом, она была рассудительна и очаровательна. Несомненно, после этого знакомства история Кенесары-хана уже не казалась мне какой-то абстракцией. Так оно и бывает: стоит познакомиться с кем-нибудь лично – с правнучкой султана, с дочерью Клеопатры или с незаконной внучкой Александра Македонского, – и сразу история перестанет быть абстракцией и наполнится тревожной и занимательной конкретикой.

А вы помните слова Карла Маркса о том, что античность – это детство человечества? Так думали уже в бедных монастырских кельях раннего средневековья. Так оно с тех пор и пошло. Об этом здесь тоже будет. И не только о детстве, но и об игривой юности, неоднозначной зрелости и других интересных возрастах человека и культуры. Впрочем, когда-то основы знания античности были неотъемлемой частью образования – в гимназиях Российской Империи во второй половине XIX века древние языки – латынь и греческий, входили в обязательный гимназический курс, сейчас же знакомство с величайшими культурами прошлого в большинстве случаев происходит не через язык, а через историю и литературу.

В самом начале знакомства хочу вам посоветовать: не читайте с серьезностью школьных учебников, ни на ночь после ужина, ни днем после обеда, ни даже после завтрака. Потому что школьные учебники высушивают историю и превращают ее в скучную отстраненность или в еще более скучный рассказ о так называемых великих людях. А если бы вы знали, сколько глупостей, неточностей и прочей ерунды в учебниках, то предпочли бы многотомные и сложные работы ученых историков. А еще бывают литературные мистификации, когда вдруг всем начинает хотеться иметь значимое прошлое. Тогда появляются выдуманные эпические поэмы наподобие песен Оссиана, Краледворской и Зеленогорской рукописи. Действительно, исторической правды порой больше в художественных произведениях, где она остается не просто штриховкой к общему развитию сюжета, а красивым объяснением идей, мыслей и поступков главных героев.

Прислушаемся, к примеру, к совету писательницы Фаины Гримберг и задумаемся, откуда в романе Льва Толстого «Анна Каренина» появились английские пружинные матрасы и что на самом деле они означают? Все не так уж таинственно: именно ко времени, описываемому в романе, относится сближение России с Англией, о чем можно догадаться не только по тому, что сама Анна читает английский роман Дизраэли, но и по многочисленным бытовым новшествам, с которыми живописно коррелирует политика русско-английского сближения. Период этот можно определить хотя бы по упоминаемой в тексте свадьбе великой княжны Марии Александровны и английского принца Альфреда Саксен-Кобург-Готского, на которую в Россию съехалось множество английских аристократов, что, кстати, обыгрывается и в популярном сериале «Аббатство Даунтон», когда вдовствующая графиня Грэнтам встречает сбежавшего от жара революции князя Курагина из своей молодости и вспоминает русские каникулы в 1874 году. Вероятно, она могла бы познакомиться и с Вронским, который «имел привычку к иностранным принцам» и проводил много времени со съехавшейся на свадебные мероприятия верхушкой европейского общества. Так и становится ясно, как умывальники и кровать в спальне Карениной связаны с браком монарших особ.

По поводу писательницы и поэтессы Фаины Гримберг хотелось бы сказать, что не могу не отметить ее великодушное участие в комментировании этой книги, ее исчерпывающие и точные заметки к моим порой нестандартным взглядам, и также не могу не выразить в этом вступительном слове благодарность за ее энциклопедические справки, которые предоставлялись по телефонному звонку всякий раз, когда мне нужно было вспомнить древнюю песню или слабоизвестную деталь средневекового бытия, и, конечно, за советы и добрую критику.

Давайте подумаем еще о большой и малой истории – нам, естественно, интересно, что это такое. Обратимся к Ильфу и Петрову: в большой истории происходит что-то большое, например, война, а в это время в малой и совсем маленькой истории случайно изобретается новый фасон ботинок, лекарство от докучливой болезни или пороховой заряд. Как много может значить то, что сынишка царя Алексея Михайловича играет игрушками, привезенными из Нюрнберга! Все мы знаем имя этого мальчика – это Петр Алексеевич, Петр Первый. Не это ли привело взрослого Петра в Немецкую слободу и открыло дорогу реформам?