Читаем Парнасский пересмешник. Новеллы из истории мировой культуры полностью

Доводилось сталкиваться с разным использованием старинных книг, но телескоп из научного труда вижу впервые. Можно разобрать слова «colunt est», буквально «сделано, культивировано».

Кокаинницы

Нередко, говоря о занятных безделицах прошлого, упоминают кокаинницы, и их существование мало кого удивляет – мол, чем только люди в старину не развлекались. Но если разобраться, то конец XIX века, скажем, вторая половина, характеризуется все же модой на морфий. Морфинисткой была Анна Каренина, о морфии упоминает и Теннесси Уильямс. Люди в это время принимали и другие дурманящие вещества: мода на различные наркозы поддерживалась известиями вроде того, что королеве Виктории при родах последнего ребенка прописали рауш-наркоз.

Кокаин же – совсем другое дело. Он обрел популярность позднее, и ее корни – в Западной Европе. В России расцвет «кокаиновой культуры» пришелся скорее на 20–30-е годы XX века. Об этом много сказано в художественной литературе: у раннего Фадеева, Всеволода Иванова, Леонида Леонова, Катаева, Андрея Соболя. Кто это только не описывал. Кокаином увлекался и писал о нем Константин Вагинов. М. Агеев написал «Роман с кокаином». В «Как закалялась сталь» есть живописный эпизод, когда герой встречает в поезде знакомую польку, и по тому, как «ноздри ее трепетали», узнает пагубную привычку. В этот момент звучит замечательная фраза «Все равно умрешь от кокаина».



Пристрастие к кокаину не поощрялось, оно было тайным, осуждаемым и преследуемым по закону и в греческой диктатуре Иоанниса Метаксаса, и во Франции, и в Советской России. Так что, думаю, речи о массовом производстве средств и аксессуаров для употребления кокаина нет.


Портативные шкатулки, не больше спичечного коробка. Серебро, начало XIX века. Можете называть это кокаинницами, но я храню в них украшения


Что же такое кокаинница? Само слово «кокаинница» в литературе мне не встречалось и на первый взгляд кажется новоделом. Однако на ум приходят небольшие металлические футляры, которых полно в антикварных лавках и на форумах; продавцы частенько обозначают их как коробочки для кокаина. А как вы сами считаете, кокаин удобно хранить в коробке? Пусть даже из драгоценного металла? Очевидно, это не самый лучший способ перемещать сыпучее вещество столь мелкой фракции. Как его использовать? Высыпать весь короб на стол? Можно вспомнить современную интерпретацию кокаинницы – приспособление в виде закручивающейся склянки с небольшой ложечкой. Подобных антикварных вещей я не встречал. А то, что на рынке выдается за кокаинницы, – обычные пилюльницы, шкатулки для мелких драгоценностей, косметические футляры, табакерки и прочие декоративные коробочки. Естественно, кто-то и в них мог насыпать кокаин. В фильме Этторе Скола «Бал» о жизни французского общества в одной из первых сцен мужчина во фраке высыпает на стол кокаин. Он пользуется плоской кокаинницей портсигарного типа – такие мне никогда не попадались на глаза в антике. Можно вспомнить растиражированные фотографии викторианских аптечных банок с надписью «Кокаин» – действительно, препарат удобнее всего было бы насыпать в стеклянную тару, а не в легко открывающиеся металлические футляры, которые обычно выдают за кокаинницы.


1889 год, крупные города освещены электрическими лампами, пищевая промышленность использует пастеризацию, а женщины покупают корсеты через почтовые каталоги! Ну а что, удобно, и главное, прогрессивно!


Что до прицельного изготовления ювелирных емкостей для кокаина, то, безусловно, это всегда были частные заказы, подсмотренные у знакомых-друзей или вдохновленные собственной фантазией. Думаю, во многих коллекциях хранятся подобные драгоценные экземпляры, возможно, без указания их обычного использования. У меня у самого есть пара довольно плотно закрывающихся крошечных серебряных шкатулок, хотя, думаю, скорее всего, они были для мелких украшений и запонок.

Кожа лосося

Похожий на царскую распашонку летний жакет выполнен из кожи лосося. Его сшила женщина-нанайка из долины Амура, хотя вещь выглядит как основательное пальто из вдохновленной Востоком коллекции бельгийского дизайнера Дриса Ван Нотена.


Девица-камеристка помогает нарядиться даме на закате лет. Бабуся в сто раз стильнее: кружева, жемчуг, а в шкатулке накладные мушки разной величины! Богатые украшения указывают на претензии старухи: вопреки распространенному мнению, в то время жемчуг символизировал не чистоту, а распутство, особенно жемчужная сережка только в одном ухе – это уже полный разврат, не говоря о том, что она тройная


Технология производства чрезвычайно сложна: кожа выделывалась особым образом, выработанным нанайцами предположительно к XI веку. Кожа очищалась от чешуи, вымачивалась, сушилась, мялась, обрабатывалась специальными составами, после чего могла быть использована для шитья.


Летний жакет из кожи лосося


Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Еврейский мир
Еврейский мир

Эта книга по праву стала одной из наиболее популярных еврейских книг на русском языке как доступный источник основных сведений о вере и жизни евреев, который может быть использован и как учебник, и как справочное издание, и позволяет составить целостное впечатление о еврейском мире. Ее отличают, прежде всего, энциклопедичность, сжатая форма и популярность изложения.Это своего рода энциклопедия, которая содержит систематизированный свод основных знаний о еврейской религии, истории и общественной жизни с древнейших времен и до начала 1990-х гг. Она состоит из 350 статей-эссе, объединенных в 15 тематических частей, расположенных в исторической последовательности. Мир еврейской религиозной традиции представлен главами, посвященными Библии, Талмуду и другим наиболее важным источникам, этике и основам веры, еврейскому календарю, ритуалам жизненного цикла, связанным с синагогой и домом, молитвам. В издании также приводится краткое описание основных событий в истории еврейского народа от Авраама до конца XX столетия, с отдельными главами, посвященными государству Израиль, Катастрофе, жизни американских и советских евреев.Этот обширный труд принадлежит перу авторитетного в США и во всем мире ортодоксального раввина, профессора Yeshiva University Йосефа Телушкина. Хотя книга создавалась изначально как пособие для ассимилированных американских евреев, она оказалась незаменимым пособием на постсоветском пространстве, в России и странах СНГ.

Джозеф Телушкин

Культурология / Религиоведение / Образование и наука