Парни из старшей школы

Мэддок добавляет второй палец, сгибая костяшки, и увеличивает темп, его большой палец надавливает на мой клитор.

Я начинаю вжиматься в его руку, и он отводит большой палец назад и проводит по моему клитору ногтем большого пальца. Его поцелуй заглушает мой стон.

Моя рука находит его член, и я начинаю поглаживать его, проводя кончиками пальцев по головке.

Зарычав, Мэддок отрывается от меня и ложится сверху.

Его штаны спущены, мои шорты сдвинуты, и в следующую секунду он уже внутри меня.

Мэддок перемещает мои ноги так, что мои коленки упираются в его ребра, и трахает меня в сумасшедшем ритме.

Я хватаюсь за изголовье кровати, чтобы удержаться на месте, чтобы чувствовать каждое прикосновение к своему клитору.

Мое лоно начинает сжиматься вокруг его члена. Мэддок просовывает под меня руки, хватает за плечи и увеличивает темп.

Мы занимаемся сексом громко и неистово.

– О боже…

Я издаю стон, откидываю голову на кровать. Каждый мускул в моем теле напрягается, и оргазм обрушивается на меня всепоглощающей пульсирующей волной. Мое тело дрожит, но Мэддок не отпускает меня, не снижает ритм. Он трахает меня еще сильнее, и я чувствую новую волну.

Он выходит из меня, и я жалобно протестую.

Мэддок склоняется, целует мой живот, а потом берет мой клитор в зубы. Он кусает его, посасывает, вращает языком, и я снова начинаю дрожать, поднимая колени к его ушам и сцепляя ноги за его шеей. Но он не дает мне кончить, а переворачивает меня на живот, поднимает мою попу и входит сзади.

Три глубоких толчка, и он, хрипло застонав, проводит ладонью вдоль моего позвоночника, а я едва стою на дрожащих коленях. Он выходит из меня, раздвигает мои ягодицы, и его горячая сперма льется между ними и скатывается к щелочке, где перемешивается с моей собственной влагой.

Мэддок проводит по мне членом, растирая по мне наши жидкости, а потом, шлепнув меня по попе, падает рядом.

Я лежу, уткнувшись в подушку лицом, и он усмехается, слегка задыхаясь.

Через минуту раздается громкий стук в дверь.

– Вы закончили? Надо поговорить.

Простонав в подушку, я смотрю на Мэддока и выгибаю бровь.

– Ты сможешь еще раз, по-быстрому?

Он ухмыляется и ложится на мою спину, утыкаясь членом в мою попу.

– Я могу еще раз, и еще раз, и еще раз, Белоснежка. Но мне нравится знать, что ты снова хочешь почувствовать в себе мой член.

Внутри меня разгорается пламя, и Мэддок смеется, словно знает, что со мной происходит.

– А ты думала, что сможешь забыть такое, – самоуверенным тоном говорит он.

Я ошарашенно смотрю на него, а потом начинаю смеяться.

Мэддок ухмыляется, выходит из комнаты, оттолкнув Ройса, который пытается проскользнуть мимо, и закрывает за собой дверь.

Я снова смеюсь, беру чистую одежду и иду в душ.

Я спускаюсь по лестнице в полной уверенности, что мальчики уже закончили свое маленькое совещание, но все трое сидят на диване и сразу поднимают на меня глаза, стоит мне появиться.

Я замедляю шаг.

– Что?

– Вчера Коллинз подкараулил тебя в туалете? – спрашивает Мэддок с каменным лицом.

– Да, – признаюсь я. Нет смысла врать, раз они и так уже все знают.

– Черт подери! И ты ничего нам не сказала?

– Нет… – Я смотрю на Мэддока, вдруг засомневавшись, правильно ли я сделала. – Я не сказала вам не специально, просто как-то даже не подумала об этом.

– Ты сейчас серьезно? – резким тоном спрашивает Ройс и вскакивает на ноги. – Ты, блин, даже не подумала? Ты не подумала, что мы наверняка захотим узнать, что кусок дерьма, который постоянно пытается испоганить нам жизнь, полез теперь и к тебе?

Я смотрю на них, а в ушах звенят презрительные слова моей матери. Они, словно яд, обволакивают меня, сжимают ребра и, осмелюсь сказать, даже орган, что бьется под ними.

«Глупая, никчемная, она недостойна и половины того, что дала ей жизнь».

Я поднимаю свой рюкзак, брошенный за диваном, и направляюсь к двери.

– Я не буду вашей маленькой крысой, так что если вы надеялись, что я буду стукачить… что ж, найдите для своих игр кого-нибудь другого.

Я толкаю дверь, выхожу на улицу и, прислонившись к джипу, жду этих придурков.

Кэптен выходит почти сразу за мной.

Он смотрит на меня через капот, и когда я, как настоящая стерва, делаю большие глаза, отводит взгляд.

– Не отталкивай нас только потому, что чувствуешь то, что никогда раньше не чувствовала.

– Не понимаю, о чем ты.

– Нет, ты прекрасно все понимаешь. И чтобы ты знала – это все потому, что мы заботимся о тебе. А не потому, что нам нужно все знать. Если кто-то докучает тебе, угрожает или вдруг причинит боль – мы хотим знать об этом.

Входная дверь распахивается, Кэптен наконец открывает машину, и я залезаю в салон.

Мы едем в молчании сначала до лавки с пончиками, потом и до школы.

Погруженные каждый в свои мысли, мы вчетвером выходим из машины и направляемся в школу.

Я замечаю Баса, который привалился к моему шкафчику, и отделяюсь от группы, но Мэддок хватает меня за руку и дергает обратно.

Кэптен и Ройс отступают назад, но не уходят.

Все, кто есть поблизости, замедляют шаг. Десятки пар глаз смотрят на его руку, сжимающую мой локоть, и на мое рассерженное лицо.