Парни не плачут

Они вышли из животного состояния поразительно быстро. Теперь это были заботливые ребята, не насиловавшие никого. Руки, помогающие ему встать и отряхивающие грязь с поникших плеч. Совершенно иные голоса – не угрожающие, не кричащие, не насмехающиеся над ним. Всё изменилось в несколько секунд. Так о нём могли говорить те, кто подобрали бы его, жалкого и избитого, на шоссе рано утром… Он пробормотал – «оставьте меня», и едва не упал, теряя сознание. Том заботливо поддержал его, нахлобучивая сверху куртку. Брэндон стал натягивать джинсы.

– Ты что, тебе больно?

– Да всё будет нормально, забей…

Он не знал, как избавится от мерзкого вкуса земли. Без душа он умрёт, потому что они оставили следы на нём – и внутри… Он закусил губу. Изнасилования не случаются с мужчинами. Изнасилования – это то, что они совершают. Над более слабыми, униженными существами. Над теми, кто достоин наказания. Боль притуплялась. Запах пива и крови показался ему ненавистным. Брэндона чуть не вырвало, содержимое желудка поднялось к горлу. Он сглотнул. Что заставило их так ужасно поступить? Чем он был виноват?
Том повернул ключ в замке зажигания. Мотор утробно заурчал. Брэндон прислонился виском к стеклу, торопливо застёгиваясь.

– Ну что, поехали?

– Не торопись. – Джон смял целлофановую обёртку сигаретной пачки и выкинул её в окно.

– Мы… – парень не знал, что даже вздохнуть будет целой проблемой после… после того, что случилось. – Мы никому не будем об этом рассказывать.

– Ага, сохраним маленький секрет! – поощряюще ухмыльнулся вожак. Его разбирало на дармовую выпивку и музыку. Но радио не работало. Он замолотил кулаками по приборной доске. Брэндон сжался, закрывая глаза. – Да ты не бойся! Что мы такого сделали?

– Если же ты кому-нибудь растреплешь, – Том нагнулся к нему. – То всё равно ничего не докажешь.

– Да… это я во всём виноват. Я один. – Брэндон вцепился в обивку, чтобы не заорать от бессилия. Кодекс настоящих мужчин не позволил его друзьям-маргиналам поступить иначе. Он не спорил с правилами, он их молча нарушал, украшал жизнь, как мог. И за то, что хотелось жить по-человечески, заплатил. Такова судьба? Но он протестовал в душе… Ему было больно. Я сказал им правду, а они всё поломали… что я сделал не так, в чём я ошибся… это же была моя вера в то, что я… смогу быть счастливым, смогу любить… и вот так всё, простым щелчком – уничтожить? Почему я должен в это верить? Я не в порядке. Я не хочу ехать домой. Я не знаю, где мой дом теперь…