Парни не плачут

– Ты пойми меня… Я ведь никогда не был в Мемфисе. И нигде не был дальше Линкольна… до тех пор, пока до вас не добрался. Семьдесят две мили, я по вывескам считал… – слова лились, быстрые, нервные, дрожащие. Он не знал, что с ним, и что заставляет его говорить – мешая радость с горем, а смех – с крохами храбрости. Он так скучал без неё, не зная, что принесёт ему откровенность. Только вот последние фразы он договаривал под аккомпанемент лихорадочных поцелуев, которыми она покрывала начинающие теплеть щёки, и ласку двух раскрытых ладоней, принявших в себя его виски, скулы, острый подбородок. – Я… у меня и нет никого, если подумать. Папа умер давно, я не родился ещё. И сестры нет никакой, модели в Голливуде… есть, вернее – но она вместе с нами ютилась, в трейлере, пока замуж не вышла. Тэмми…

– Плевать… – поцелуй. Короткий всхлип. Она искала его губы, как будто от касания к ним зависела сейчас её жизнь… – Плевать, ты всё равно мой красавчик… всё равно.

– Но…

Девушка начала стаскивать его свитер. Колченогий диван заскрипел.

– Кошмар. Что делать? Как же теперь наш классный секс?

– Я думаю, мы во всём разберёмся…

Они занялись любовью…

– Слушай. – Брэндон приподнялся на локте, сражённый догадкой. Истоме места не было. – Поедем со мной в Линкольн! Ты… Господи, да у меня никого, кроме тебя, нету. Я только ради тебя здесь торчал, и думал, что всё хорошо будет, а – видишь… Поедем! У тебя прекрасный голос… всё устроится. Я тебя со своей мамой познакомлю, она тебя любить будет, и с двоюродным братом Лонни – мировой парень… он бывает заразой, но! – я люблю тебя!!!

Лана помолчала. Господи. Он где-то по частям читал что-то о расстреливаемых, а теперь потихоньку начинал понимать их вязкое, как кисель или канзасская сгущёнка, ожидание будущего. Она просила его поверить. А ему уже и просить… вроде неудобно. И вдруг – словно свет из люка в потолке сеновала, раздалось неожиданное.

– Когда едем?

Он читал о симфонической музыке, которая взмывает вверх.

Чёрт тебя дери, везунчик ты эдакий, плевать на всё, плевать! Она тоже – хочет быть самой собой, и любит тебя, и…Абсолютно счастливый, на долю секунды растерянный, Брэндон задохнулся в быстрых, нежных объятиях…

– Сегодня вечером.

– Тогда мне надо собрать вещи… – коротко улыбнулась она.

– А мне уже и собирать нечего…

Хихиканье и жадные поцелуи не входили в программу, но Лана была обрадована тому, что это есть. Она вновь распоряжалась своей жизнью.

– Я скоро вернусь…

Так же фантастически и неправдоподобно, как он появился, худенький девичий силуэт растаял в ночи…

… Если бы он повнимательнее читал "Ромео и Джульетту", то понял бы, что повторяет сцену на балконе – влезая на подоконник и засовывая любопытную лохматую башку внутрь. Зябко звякнуло стекло. Лана паковала вещи – красный чемодан раскрыл зёв, поглощая платье с тонким пояском, брюки, блузки, кофточки, вязаный свитер, майку с глубоким вырезом… крохотный свисток, флакон духов, плюшевого медведя… журнал… Брэндон пару минут наблюдал за её сосредоточенными действиями, а потом тихо окликнул.

– Лана?

Девушка резко обернулась.

– Чёрт возьми… Брэндон!..

Ну так и есть, хмыкает… Хоть сейчас в рамку и на стену, самоуверенный нахал!

Она вздохнула с облегчением.

– Ты меня испугал.

Он прижал руку к груди. Без бандажа дышать было куда свободнее. Голубые глаза светились ему навстречу…

– Извини, котёнок. Я не утерпел.