Парниковый эффект

О личном общении с ним не могло быть и речи, и одна только мысль о возможности заражения вызывала в его переломанном в конце еще прошлого века правом колене непроизвольную дрожь. Начни он, поддавшись болезни, рассказывать всю свою подноготную – последствия этому могли быть крайне непредсказуемыми, уж больно крутой и извилистой дорогой взбирался он, как и многие выходцы из девяностых годов, на финансовый свой Олимп.

Дойдя до последней страницы отчета, где говорилось о достигнутом отцом и сыном согласии, Зотов с видимым удовольствием раскурил красного дерева трубку, после чего поднялся из-за стола и подошел к окну кабинета с видом на храм Спаса на Крови, возведенный на месте покушения на императора Александра II.

«Крови бы проливать не хотелось, не те уже времена. Да и имиджу это наверняка повредит», – глядя на разноцветные купола собора и пуская клубы ароматного дыма, подумал Борис Михайлович.

Следуя примеру многих политиков, представителей крупного бизнеса и криминальных авторитетов, он с некоторых пор возверовал в Господа, стал носить на груди массивный золотой крест, захаживать в церковь и совершать денежные пожертвования. Однажды на Пасху во время застолья у него даже возникло желание исповедоваться в грехах, но просчитав на трезвую голову возможные риски, он благоразумно от этого отказался и никогда уже к этой идее больше не возвращался.

Глядя с высоты своего кабинета на ползущих по набережной канала, словно муравьи к станции метро, горожан, Зотов мысленно им позавидовал. Тем, в отличие от него, не требовалось сейчас принимать столь судьбоносных решений, Бог миловал их от таких соседей, и все они свободно и безбоязненно могли в любое время вернуться домой, чего он сам был теперь лишен. Ехать при данном раскладе на Комсомольскую площадь было безумием, тем паче, что его уже третью неделю никто там не ждал.

Леру с супругой он по совету врачей отправил в Южную Африку на сафари, и, по словам жены, африканское солнце, девственная природа и круглосуточное общение с дикими животными действовали исцеляюще на ее психику, что радовало отца и скрашивало вынужденное его одиночество. Оставалось лишь до конца разобраться с этой свалившейся на его голову чертовщиной и рассчитаться, как и подобает в его положении, с виновником своих бед.

Задернув шторы, Зотов вернулся за стол и снова взял в руки листы отчета, и так, взбадривая себя чтением этой научной фантастики, кофе и коньяком, он допоздна боролся с одолевавшим его искушением – устранить все связанные с соседом проблемы одним снайперским выстрелом, и не найдя более богоугодного решения, завалился спать в комнате отдыха.

Проспав до семи утра и поднявшись с дивана, он с сожалением вынужден был признать, что прежнее искушение никуда не исчезло, а новых идей в голове не прибавилось, и, желая проветрить мозги, он быстро умылся, оделся и вышел на улицу, предупредив об этом внутреннюю охрану.

Утопая по щиколотку в снежной каше и мысленно матеря лоботрясов дворников, Зотов в промокших насквозь ботинках вышел на Невский проспект и завернул в первый же подвернувшийся ему ресторан, где заказал себе завтрак, пару резиновой обуви и шерстяные носки. И дремавший до этого у входа в безлюдый зал пожилой охранник рванул за объявленное им вознаграждение в близлежащий бутик, вскоре вернувшись с парой носок из верблюжьей шерсти и резиновыми полусапожками фирмы «Найк».

Переобувшись в них, Зотов с блаженной улыбкой сел за накрытый для него стол и с аппетитом съел овощной салат с авокадо и глазунью из трех яиц с беконом, а после чашки черного кофе окончательно разомлел. Возникло желание плюнуть на все эти вирусы, укрыться в своем загородном доме и там отсидеться, а одновременно квартиру себе новую подыскать, но очень быстро он устыдился собственной слабости, походившей на бегство, и, разозлившись на самого себя и напугав официантку, воскликнул вслух:

– Сам пускай убирается! А если откажется, тогда я его…

И вновь в голове у него замелькали картинки родом из «девяностых», преследовавшие его до сих пор, но вместе с тем появилась и свежая обрадовавшая его идея: «А что если этого козла в тюрьму засадить. Пусть там зеков перевоспитывает!»

Осуществить это с учетом вороватости коммуналки и обширных его в правоохранительных органах связей было делом несложным и, можно даже сказать, богоугодным, и, заказав себе еще кофе, он предался сладостным грезам о пребывании Ланцова на «зоне», но спустя какое-то время ему это наскучило, и он подумал вдруг с сожалением: «Долго он там со своим вирусом не протянет, и талант его пропадет впустую. Его бы в бизнесе как-то задействовать».

Загоревшись этой идеей, он стал размышлять над возможными способами использования болезни соседа в своей предпринимательской деятельности, и они показались ему настолько перспективными и малозатратными, что с «посадкой» его он решил подождать, однако слежку за ним до появления необходимых бизнес-условий продолжить, перенацелив с этого дня сыщиков на сбор необходимого ему компромата, хотя это и не решало его проблему с жильем.