Пароход идёт в Ростов

— Это я на сладкое купил, — пробормотал я, страстно желая, чтобы мама не вздумала их пробовать или дать по пряничку ребятам. — Пригодятся в дороге. Знаешь, какой бывает аппетит…

— Да, это верно, — согласилась мама. — Пряники будут кстати. Вот если ещё папа привезёт помидоры — он обещал, — то нам вполне хватит на два дня.

Она вынула из холодильника две жареные утки и присоединила к остальным продуктам, ещё раз повторив:

— Пожалуй, хватит.

Увы! Это была роковая ошибка. Ни мама, ни я не представляли, что происходит с аппетитом на пароходе.

Папа приехал не на такси, а на электричке.

Ему не удалось достать билеты на вечерний пароход.

— Поедете утром, в пять часов подойдёт такси. Так много народу едет на юг, — папа развёл руками, — ну просто невозможно. Я и на этот пароход с трудом достал билеты. Каюта третьего класса, и места не обозначены.

— А как же будет? — забеспокоилась мама.

— Не волнуйся, устроим, — заверил папа. — Я же сам вас посажу на пароход, уладим…

Вечер накануне отъезда прошёл у нас поразительно тихо. Даже обычной потасовки между Санькой и Женькой не было. Боясь испачкать новые костюмчики, братцы уныло сидели на диване, пока их не отправили спать. Когда стенные часы пробили девять, в нашей квартире было уже тихо…

2. „Детская“ комната

Вставать в четыре часа утра мы не привыкли. Папа и мама долго расталкивали нас. Но, сонные, мы были такие бестолковые, что сборы и завтрак затянулись сверх всякой меры. Шофёр такси раз пять нетерпеливо сигналил, пока наконец наше шумное семейство не водворилось в машину.

И, конечно, мы явились к шапочному разбору. Пароход ещё не ушёл, но мест в каютах уже не было. Мы стояли на грузовой палубе у трапа, жались к стеночке в ожидании папы. Он вернулся смущённый и, пожимая плечами, сказал:

— Понять не могу, куда столько народу едет!

— Ах, господи! — нервно перебила мама. — Ты лучше скажи, где мы детей разместим? Ведь двое суток ехать!

Папа подхватил чемоданы и ринулся вперёд:

— За мной, штурман велел в детской комнате располагаться!

Меня это покоробило. «Детской» комнатой милиции в школе пугают, когда кто-то хулиганит. Но оказаться сейчас, в каникулы, в подобной комнате в обществе милиционера было неинтересно. Однако моего мнения не спрашивали. Мама с сонным Лёнькой на руках шла за папой, братцы и Натка с авоськами пробирались за ней сквозь людскую сутолоку, а мне пришлось с рюкзаками на плечах замыкать шествие.

К счастью, пароходная «детская» совсем не имела того мрачного оттенка, которым отличается милицейская. Это была очень просторная и светлая каюта с полками в один ярус, а не в два, как в других каютах. Стены её были довольно пёстро украшены картинками. На двух столиках лежали шахматы, шашки и домино. Вообще было как-то удобно, аккуратно, уютно.

На одной из полок полулежала худая женщина с заострённым лицом и гладкими, зачёсанными назад седыми волосами. На носу её красовались большие роговые очки, губы были строго сжаты. Вместо приветствия она сказала:

— Нельзя ли потише?

— Мы к бабушке едем, а то абрикосы осыпаются! — бойко сказал Санька и с грохотом высыпал шахматы на столик, торопясь захватить очередь на игру со мной.

— Неужели это все ваши? — неодобрительно качая головой, спросила строгая женщина у мамы, которая усаживала Ленчика.

— Та нехай, все вырастут! — добродушно сказала вторая женщина, в синей вязаной кофте и пёстром платке.

Она сидела у окна и завтракала. Её круглое лицо светилось улыбкой. Она придвинула к себе Ленчика и хотела что-то сказать, но оглушительный рёв гудка заставил всех нас замереть. Мама испугалась, что папа не успеет сойти на берег.

В общем, прощание скомкалось. Но сойти папа успел. Радио заиграло торжественный марш, где-то внизу парохода застучала машина. Наверно, мы уже отчаливали. Мне страшно хотелось посмотреть, как отходит пароход, но мама, конечно, не пустила. Я сердито отвернулся.

— Начинаются капризы, — укоризненно сказала мама. — А я ведь на тебя и на Натку надеялась. Ты пойдёшь, и они все разбегутся. Где я тогда буду вас искать?

Может, мне бы и удалось отстоять своё право на независимость, но тут подал голос Ленчик. Он долго глядел на колбасу, помидоры и пирожки, разложенные на столике, потом сказал:

— Мама, я кусать хочу!

— И я хочу! — воскликнул Санька, мгновенно отворачиваясь от шахмат и устремляясь к столику.

— И я! И я! — захныкал Женька.

Сначала я возмутился: ведь час назад мы позавтракали дома. Но вдруг почувствовал прилив аппетита и подумал, что хорошо бы поесть жареную утку с помидорчиками. Случись такое дело дома, мама обязательно рассердилась бы. Мыслимо ли сразу после завтрака сажать снова за стол! Но сейчас мама даже обрадовалась, что еда заслонила от нас прогулку по пароходу.