Нить настройки побежала по шкале. Удрученный голос на английском сообщал, что противник подверг бомбардировке Лондон...
- Не то, не то, это Англия. Крути скорее... Марши. Громкие. Уверенные. И гимн-"Германия, Германия превыше всего".
И вдруг из репродуктора - сирена.
- Это там, в Берлине! - воскликнул радист, поднимаясь.
- Значит, наши, - голос комиссара дрогнул. - Это наши, конечно, наши.
А там, в столице гитлеровской Германии, где только что звучали бравурные марши, надрывался диктор:
- Воздушная тревога, воздушная тревога!
И смолкло все, как обрезало...
Бомбардировщики Первого минно-торпедного полка один за другим приближались к заданным целям. Вот она, минута возмездия. Самолеты с красными звездами на крыльях - над фашистской столицей.
Упругая струя воздуха с шумом врывается в фюзеляж. Это открылись бомболюки. Сбрасыватель освобожден от предохранителя.
На приборной доске пилотской кабины попеременно вспыхивают лампочки зеленая и красная, и Преображенский уточняет курс.
По водным ориентирам и крупным площадным объектам можно представить, где находятся важные цели - бензохранилища, сортировочная, где скрестились десятки железнодорожных путей, Штеттинский вокзал, откуда отправляются эшелоны с живой силой, танками, орудиями...
Штурман слился с прицелом. Вспыхнула белая лампочка, и он отрывисто выкрикнул:
- Боевой! Так держать!
Кнопка электрического сбрасывателя, всегда такая податливая, не хочет, кажется, сдвинуться с места. Но это только кажется: сбрасыватель сработал, и самолет вздрагивает, освобождаясь от бомбового груза.
Проходит немало секунд, прежде чем внизу появляются разрывы.
Яркое пламя вспыхивает в разных частях города.
- Вот пожар, еще взрыв, и еще, и еще! -почти кричит Преображенский...
Группа Ефремова подошла к германской столице через несколько минут после Преображенского. -Еще издали Андрей Яковлевич увидел взрывы и яркие пожары.
"Работа командира", - подумал он.
На фоне ночного неба рвутся снаряды. Но штурман Серебряков, будто его совершенно не беспокоят ни огонь, ни прожекторы, смотрит в прицел... В хвосте самолета свои заботы. Анисимов - у нижнего пулемета, Лучков - у верхнего. Оба в тревожном ожидании боя. Самолет на последней прямой.
- Все, - докладывает Серебряков, нажав кнопку бомбосбрасывателя, - все. Порядок! И дает новый курс. Сразу полегчавшая машина послушна управлению.
Уже в день, когда прилетели из Беззаботного, летчики установили добрые отношения с местными жителями. Эстонцы - рыбаки и земледельцы - охотно помогали балтийцам во всем, начиная от дооборудования аэродрома до снабжения летчиков молоком. Одним из таких надежных помощников был эстонский рыбак, которого все в полку называли дядюшка Энн. В эту ночь дядюшке Энну не спалось. Когда всю ночь гудят самолеты, он спит как убитый. Но сегодня ворочался-ворочался в кровати - не уснуть. Не гудели самолеты. Вечером поднялись, - он видел, - и с тех пор тишина. Смутная тревога заставила старого рыбака выйти из дому. Хотел даже пойти к аэродрому, но что он скажет? Зачем пришел? Уж лучше посидеть на крыльце.
Все дни с тех пор, как на остров прилетели бомбардировщики, дядюшка Энн смотрит на поле с надеждой. Сын у старика сражается в Красной Армии, от него не идут почему-то письма. Эти парни в MopcKoil форме тоже дерутся с фашистами, и дядюшка Энн называет их npи встрече сыновьями.
Когда фашисты сбросили на остров несколько парашютистов-диверсантов, дядюшка первым увидел их и сразу сообщил в полк. И. Т. Шевченко организовал преследование диверсантов. Троих фашистов краснофлотцы убили во время перестрелки. Четвертый, бросая снаряжение, пробежал близ дома старого рыбака, попытался скрыться в лесу, но был схвачен. Дядюшка Энн нашел брошенную фашистским диверсантом книжонку - разговорник для солдат и офицеров германского рейха.
- Подлая книжка, - решил рыбак и отнес ее в штаб.
- Вот гадость, - сказал Ефремов, полистав книжку. Комиссар Оганезов, поблагодарив дядюшку Энна, забрал книжку. Сел и стал читать страницу за страницей. Дочитал до последней строчки и решил собрать людей.
- Зачем? - спросил Преображенский.
- Документ фашистский буду читать.
- Ты серьезно?
- Серьезнен некуда. Ты только посмотри, что пишут!
- Я хочу познакомить вас с этим "ученым трудом", - начал комиссар, когда авиаторы собрались. - Здесь написано, как вести себя гитлеровцам в России и как мы с вами обязаны их принимать. Вот видите, - комиссар поднял над головой книжонку, - главные слова в разговоре с нами: "Вход воспрещается", "Проезд воспрещается", "Только для немцев", "Немцам добро пожаловать". Разговаривать с нами фашисты собираются так, - продолжал Оганезов, - "Вы должны дать", "Принесите мне", "Дайте мне масла, принесите дров, почистите мои сапоги, почините мои штаны". А вот обращение к нашим женам, сестрам, дочерям: "Идите за мной. Так, теперь постелите нам постель". Не дождутся! - закончил комиссар.
- Не дождутся, - повторил командир. ...Взрывы потрясают Берлин.
- Это за Москву, это за Ленинград! - можно подумать, будто фашисты слышат Преображенского.