Пароль «Dum spiro…»

…С глубоким удовлетворением вписываю эти строки в повесть о деятельности группы «Голос» не только потому, что рассказ строго документален. Но и потому, что исповедь Отмана, каждое слово из приведенных выше писем — в этом у меня теперь нет никакого сомнения — искренняя правда.

Разными путями приходили к идее активной борьбы с фашизмом лучшие сыновья немецкого народа. Сложным, долгим был путь полного прозрения бывшего абверовца Курта Отмана от тихой оппозиции, молчаливого осуждения гитлеризма до смелых действий не завербованного, как мы долгое время считали агента, а сознательного антифашиста.

Я повторяю то, что сказал Правдивому на прощанье после нашей, такой неожиданной, встречи в городе Н.

— Здравствуй, товарищ Курт Отман!

Гроза встретился с советскими войсками в районе Санки. Его доставили в армейское отделение разведки. Обменялись паролями: «Голос» направляет меня к Павлову, Павлов принимает». Под вечер 19 января Алексей Шаповалов уже был в разведотделе штаба фронта.

Приступил к своим обязанностям секретарь Краковского городского комитета партии Юзеф Зайонц. Как-то на второй или третий день освобождения в дверях его кабинета внезапно выросла знакомая фигура в новенькой шинели с лейтенантскими погонами. Черные цыганские кудри. Улыбка до ушей.

— Алексей!

— Михал!

Смотрели друг на друга как люди, сбросившие с себя огромную тяжесть и ответственность.

А в это время наша группа, смешавшись с отступающими частями вермахта, все еще двигалась на запад, продолжая выполнять свою задачу.

«21.1.1945 г. Павлову.

Наблюдением разведчиков моей группы 20.1 проследовало через Сулковице направление Вадовиц грузовых автомашин с живой силой 520, легковых 238, мотоциклов 113, танков 4, подвод 847, орудий 18. Разведчик группы застрелил немецкого солдата из числа ехавших в этом направлении Карла Гутта с 1085-го полка 545-й гренадерской дивизии.

Голос».

«21.1. Павлову.

Наблюдением с утра началось большое движение автотранспорта подвод, пехоты Мысленице по шоссе через Стружа, Тшебуня, Бенькувка, Будзув. Движение через Сулковице, Гарбутовице продолжается.

Голос».

«21.1. Житель села Гарбутовице Юзеф Каспак взял в плен радиста 59-го немецкого корпуса и привел его к нам».

А было это так. Мы двигались по дороге, запруженной разбитой и просто брошенной немецкой техникой. Брошенной, пожалуй, было больше.

Орудия, броневики, перевернутые полуобгоревшие штабные машины. Но попадались и целехонькие бронетранспортеры и танки. То ли вышло горючее (где его добудешь в такой спешке), то ли замерзла вода, а отогревать ее некогда.

В Гарбутовице у деревенского студня — колодца — остановились на привал. Гитлеровцев в селе уже не было. Я — долой куртку, гимнастерку. Стою, по пояс обтираюсь снегом. Вдруг — хохот, свист. Смотрю: дедок, седой, как лунь, ведет с поднятыми руками долговязого верзилу ефрейтора. За ним мальчишки тянут мотоцикл. Дед — ко мне:

— Прошу пана капитана принять шваба, — стал передо мной по стойке «смирно» дедок. — А мне оставьте автомат и мотоцикл. В хозяйстве пригодится.

Из рассказа деда Каспака я узнал, что утром через село проходила колонна отступающих немцев. Ефрейтор, как выяснилось позже, — радист 59-го корпуса, драпал на мотоцикле. Заскочил во двор. Попросил напиться. Автомат повесил на руль мотоцикла. Дед когда-то служил в армии, быстренько сориентировался. На ходу оценил обстановку. Вынес из сеней глиняный кувшин.

— Угощайся, служивый, кваском. Домашний, яблочный.

Ефрейтор жадно обхватил руками кувшин, припал к горлышку.

Дед рванул автомат, наставил на «гостя»: «Хенде хох!»

Эту сцену Каспак раз пять продемонстрировал в лицах «на бис» под дружный хохот бойцов и деревенских мальчишек.

Пленный радист бледнел, краснел, просил, чуть не плача, расстрелять, так как подобного позора немецкий ефрейтор пережить не может. Но мы вовсе не собирались его расстреливать. Показания радиста оказались весьма ценными и сразу были переданы Центру.

В тот же день я передал еще одну радиограмму: