Пароль скрещенных антенн

Ни один участок поверхности брюшка ни на миг не остается спокойным: то приподнимается, то опадает, то колеблется под мягкой оболочкой; все внутри непрерывно переливается, все колышется, все бурлит.

Каждое новое яйцо сразу же подхватывается одним из термитов. Он берет его жвалами и относит в сторону, обмывает слюной, чистит, передает другому или сам уносит дальше, чистит снова и уходит еще дальше в одну из соседних ниш. Другие остаются в камере, облизывают и поглаживают конец брюшка самки, извергающей следующее яйцо.

Описывая впервые добытую в Эритрее родительскую камеру Белликозитермес, исследователь отметил, что масса рабочих термитов в свите царицы — все эти кормилицы, повитухи и няньки — окружена извне кольцом солдат. Они стоят не плотно сомкнутой шеренгой, а реденькой цепочкой на некотором расстоянии друг от друга, но все обязательно головами вперед, как бы в позиции, занятой, чтобы отразить возможное нападение.

На основании пересказываемого здесь описания и был сделан до сих пор переходящий из книги в книгу рисунок, изображающий внутренний вид царской ячейки Белликозитермес. Он выглядит, что и говорить, сказочно. Однако все наиболее важные факты теперь подтверждены многими наблюдателями, которые, кроме того, обратили внимание на ряд неизвестных прежде подробностей.

Из их числа отметим хотя бы две.

Первая: царская пара всегда занимает одно положение — головой на восток, концом брюшка на запад. Когда целое гнездо устанавливали на вращающуюся платформу и поворачивали ее, то через несколько часов оказывалось, что и царская пара соответственно изменила положение и вновь ориентирована по прежней оси восток — запад.

Вторая: царская камера связана с остальными частями гнезда множеством ходов, всегда настолько узких, что самке с ее брюшком сквозь них никак не пройти. Да и возможно ли, чтобы это грузное насекомое способно было перемещаться? Самка так громоздка, что трем парам ее хилых для этого огромного тела ножек и с места не сдвинуть тяжелую, рыхлую тушу и уж подавно не протащить ее ни в один из узких проходов, ведущих из царской ячейки.

Конечно, невероятно, чтобы царицы покидали свою резиденцию и перебирались или переселялись в новую, большую камеру в том же термитнике. Но как в таком случае получается, что самок меньшего размера исследователи неизменно находили в меньших ячейках, больших — в больших, больших — в больших, огромных — в огромных?

Царица с ее свитой лежит в ячейке чуть ли не как устрица в створках раковины. Родительская камера всегда по росту, по мерке самке.

Но может быть, царица термитов обладает той же особенностью, что и самки кочевых муравьев? У муравьев рода Эцитон кладка яиц происходит только на привалах, причем муравьи усиленно раскармливают здесь самку — ее брюшко разбухает до огромных размеров. Позже, когда приближается пора походов, самке перестают скармливать пищу, специально предназначенную для периода, когда откладываются яйца, и ее брюшко так быстро и резко уменьшается, что царица муравьиных амазонок вновь становится вполне подвижной и может опять отправляться в поход.

Если бы брюшко царицы Термес так же быстро, как у муравьев, уменьшалось в размерах, а какой-нибудь ход из камеры хотя бы частично расширялся, то ничего невероятного не было бы в предположении, что резиденция родительской пары в термитнике переносится с места на место.

Но вполне возможно, что загадка решается гораздо проще: по мере того как царица увеличивается в размерах, термиты расширяют царскую камеру, выгрызая ее изнутри.

Круглые сутки бурлит жизнь в обиталище родительской лары. По ходам, ведущим к нему, отовсюду движутся цепи рабочих, перемещающихся по лабиринтам коридоров и попадающих, в конце концов, в камеру, где они вливаются в свиту, окружающую самку и самца. Описываемое здесь перемещение к центру стоило бы назвать центростремительным, будь оно выражено более отчетливо. Но простым наблюдением в нем невозможно обнаружить ни стремительности, ни хотя бы смутно сказывающегося стремления; истинный его характер проявляется лишь в конечном счете.

В то же время другое и тоже постоянное течение, на этот раз идущее от царицы, берет начало в камере. Рабочие, покидающие свиту, раньше или позже уходят из камеры, просачиваясь сквозь узкие ходы. Отсюда они постепенно передвигаются дальше и дальше от царицы. Это течение вернее всего было бы, конечно тоже с оговорками, назвать центробежным.

Таким образом, ячейка родительской пары представляет собой в некотором смысле средоточие, конец и начало, устье и исток двух идущих в противоположных направлениях передвижек термитов.

Здесь бьет пульс жизни всего гнезда.

Попавшие в камеру рабочие термиты кормят самку и самца, облизывают и очищают их, занимают свои места в свите.