Пароль скрещенных антенн

Так или иначе, обширный, тянущийся к солнцу мир растений, пожизненно прикрепленных корнями к почве, неразрывно тесно связан с гнездящимся в земле, прячущимся от света миром постоянно снующих и не знающих покоя муравьев. Конечно, среди тысяч видов муравьев можно найти немало исключений из этого правила. Достаточно назвать фараонова муравья — Мономориум фараонис, около ста лет назад завезенного морскими судами из теплых стран и прижившегося в средней полосе. Это муравей, ставший горожанином,— вид, который в зоне человеческого жилья встречается теперь одинаково и в жарком и в умеренном поясах.

Фараонов муравей докучливо следует по пятам за человеком, успев кое-где стать одним из самых трудноистребимых домашних насекомых.

Этот муравей, заподозренный, к слову сказать, в том, что он распространяет бактерии и вирусы разных болезней, гнездится в стенах сырых погребов, возле кухонь, поблизости от пекарен, котельных, столовых. Здесь он находит все, что ему необходимо для жизни, и в то же время здесь пока еще отсутствуют вредители, опасные для этого вида. Вот почему Мономориум фараонис так часто образует в районах своей второй родины колонии совершенно чудовищных размеров — иногда из сотен тысяч и миллионов особей. Каждая из них способна необыкновенно долго существовать без пищи. Муравьи Мономориум фараонис могут не получать корма по многу месяцев и оставаться при этом жизнеспособными и постоянно готовыми пробраться к запасам мяса, сахара, жиров, масличных семян, представляющих для этого вороватого и всюду проникающего вида наиболее заманчивый корм.

Совершенно очевидно, что фараонов муравей расселился и продолжает распространяться действительно независимо от растительного мира.

Но уже только по видимости независимы от него муравьи, постоянно и непременно обитающие в пустынях, где растительность предельно скудна, но где зато хороши условия гнездования.

Муравьи обнаружены в среднеазиатских пустынях Кара-Кумы и Кызыл-Кумы и в такой классической пустыне, как Сахара. Здесь, в оазисах, встречаются виды муравьев-жнецов, питающихся главным образом семенами злаков, а также типично кочевые муравьи Тапинома и Тетрамориум, распространенные повсюду так широко, что их можно отнести к числу вездесущих.

За пределами оазисов на глинистых, каменистых, отчасти на песчаных почвах гнездятся хищные пустынные муравьи-бегунки, именуемые «фаэтончиками». Эти длинноногие муравьи славятся очень быстрым бегом — иначе им не прожить среди раскаленных песков. Во время бега они держат туловище высоко над землей, а брюшко поднимают перпендикулярно кверху, почти под прямым углом к груди.

Кроме бегунков-фаэтончиков, здесь обитают также крупноголовые светло окрашенные Феидоле, днем заметные только по темной тени, которую они отбрасывают на песке. Но обычно муравьи Феидоле промышляют не в дневные часы, а по вечерам или ночью.

Даже в совсем бесплодных районах найдены муравьи, и среди них серебристый, носящий пышное название Мирмекоцистус, он же Катаглифис бомбицинус. У этого вида солдаты вооружены длинными узкими жвалами — хорошим приспособлением, чтобы переносить тяжелые коконы с куколками.

Итак, судя по муравьиному населению, пустыни совсем не безжизненны.

Для муравьев действительной пустыней являются районы вечной мерзлоты, а южнее — районы болот, мокрые торфяники. Здесь растительный мир, правда, несравненно богаче, чем в сухих пустынях, но нет условий для наземного гнездования и особенно для зимовки.

Впрочем, теперь и здесь, в болотных топях, обнаружены муравьиные поселения. Сообщения об этом открытии были встречены в свое время с недоверием. В самом деле, ведь говорилось, что в районе торфяников муравьи жили не в висячих, воздушных гнездах, как южные виды, населяющие избыточно сырые и затопляемые участки,— нет, они гнездились на земле! Муравейники — не один, а сотни — находились на кочках, поросших осоковыми злаками и круглолистной росянкой. Семьи были неодинаковые: в одних имелось по нескольку сот насекомых, в других — по нескольку тысяч.

Каждое гнездо было сложено из аккуратно срезанных и просушенных на солнце, а затем склеенных один с другим листьев злаков и прядей мха; сверху его прикрывал серебристо-седой купол из сухого торфяного мха сфагнума. Крепкие стебли злаков, насквозь пронизывающие сооружение и продолжающие расти, служили как бы сваями, опираясь на которые муравейник поднимался над уровнем воды в болоте.

Продолговатые листовые пластинки осоки были для обитателей этих свайных сооружений кормовым угодьем. Но болотные муравьи охотились не только на «приусадебных» участках, вблизи дома. Они забирались в поисках корма довольно далеко, причем во всех направлениях перемещались над торфяником по висячим мостам, образованным побегами клюквы.

Самым удивительным оказалось, что все описываемые здесь поселения принадлежали не какому-нибудь ранее неизвестному виду, а давно описанным Формика фуска пицеа, которых всегда считали обитателями горно-степных районов и только изредка обнаруживали еще в дубовых лесах.