Пароль: «Тишина над Балтикой»

– Георгия Карловича я знаю по службе на Балтийском флоте. Он офицер исполнительный, но не более того. Воевать может хорошо, когда у него сил в достатке. А по документам получается, что силенок у белых маловато. Они одерживали незначительные победы лишь потому, что наша флотилия воевала наскоками, без планирования боевых действий. Как речные «гёзы»: кого видели, на того и нападали.

– Какие такие «гёзы»? – удивленно спросил Раскольников.

– «Гёзы» – то есть по-нашему партизаны – воевали в Голландии с испанскими завоевателями. На морях испанцев топили морские «гёзы», на реках и каналах – речные «гёзы». Хорошо им было: никакого планирования! Испанцы соберут силу – они разбегутся, испанцы останутся в меньшинстве – они нападают. Только вот нам разбегаться нельзя, поэтому бить врага нужно наверняка, по заранее разработанному плану. Тогда и уничтожим боевой флот Старка. Известно, что он состоит из трех дивизионов речных кораблей. Вооружение: четыре 152-миллиметровых орудия Шнейдера, одно 122-миллиметровое, шесть 107-миллиметровых, три полевых трехдюймовки, шесть 36-миллиметровых зенитных орудий, четыре 37-миллиметровых системы Маклена, три 37-миллиметровых системы Гочкиса…

– Слушай, откуда у тебя такая подробная информация, неужто наши матросики штабной документ из сейфа Старка стибрили? – удивился Раскольников.

– Никак нет. Все из разных источников. К примеру, этот сложенный вчетверо обрывок тетрадного листка, исписанный карандашом, есть не что иное, как рапорт флагманского артиллериста старшего лейтенанта Розенталя, тоже офицера-балтийца, командующему флотилией о распределении пушек между пароходами и о вооружении плавучей батареи «Чехословак» орудиями Шнейдера. Хорошо, что листочек сюда принесли, а не пустили на самокрутку и не бросили в отхожее место. Цены нет такому листочку. А вот рапорт командира третьего дивизиона кавторанга Федосьева, где он подробно докладывает о потребностях в снарядах для орудий своих кораблей. Их первым дивизионом командует мичман Мейрер, вторым – мичман Дмитриев. Так что силы и средства противника нам известны. Требуется узнать, где они размещаются. В этом сейчас могли бы помочь пилоты гидросамолетов, они ведь приданы нашей флотилии?

– Да. В моем распоряжении имеется четыре плавающих аэроплана типа М-9, но при них всего два морских летчика: Столярский и Свинарев. Они, конечно, помогут разведке. Слушай, быстро ты такие задачки щелкаешь! Как тебе удается?

– Не забывай, я четыре года войны служил в разведке. Это – большой опыт. И раз с германцами справляться удавалось, то со своими-то проще…

– Кого это, товарищ Тихонов, вы своими считаете? – неожиданно из-за спины раздался хрипловатой голос Ларисы Рейснер, которая подошла во время доклада и тихо слушала.

– Своими, Лариса Михайловна, в данный момент я назвал русских, которых я знаю лучше, чем германцев.

– Понятно! Меня ведь дамское любопытство разбирает, как вы себя ощущаете в составе Красного флота, когда столько известных вам офицеров воюют против нас в стане белогвардейцев?

– Что же… Каждый волен делать собственный выбор. Я выбор сделал и сказал о нем товарищу Раскольникову полгода назад. Слово данное нарушать не привык!

– Хорошо. Тогда скажите, как вы относитесь к делу «красного адмирала» Щастного?

– Какое дело Щастного? Мне известно, что Алексей Михайлович привел корабли из Гельсингфорса в Петроград, тем самым спас Балтийский флот от захвата германцами, оккупировавшими Финляндию. Советское правительство положительно оценило действия Щастного…

– Лариса, окстись, о чем ты говоришь, как он мог вникнуть в дело Щастного, будучи в командировке за миноносцами?