Паромщик

— А теперь эта история с тем злобным человеком, который совершил что-то несправедливое с таким же злобным паромщиком. «Много сотен лет назад». Теперь вот что: двадцать пять лет назад здесь что-то произошло. Да, да, я не говорю уже об этих промежуточных историях с привидениями…

— А мне кажется, что мы должны обратить на них внимание, — серьезно сказал Сандер. — Все вместе совпадает, я не понимаю только, каким образом.

— Пусть будет так, но во всяком случае паромщик появился опять, и это произошло двадцать пять лет назад. К тому же какой-то вид жертвоприношения. Или что?

Он говорил достаточно агрессивно. Сандер ответил лишь коротким «Да».

— Хорошо, выйдем наружу, ради Бога, — смягчил свой тон Свег.

Посреди этого ветреного утра они начали кричать, разыскивая Ульсена. Их голоса носились над деревней, как листва на ветру.

Сандер повернулся к Ливору.

— Ты не рассказывал о жутком призраке, у которого уцелела только одна половина лица.

— Раньше я эту историю никогда не слышал, — с улыбкой отвечал молодой крестьянин. — Она, должно быть, старая и до моих времен не дошла. Но я слышал об этой убитой женщине, которая разрушила свой двор. Только забыл рассказать вчера.

— Это произошло в большом доме? Где мы остановились?

— Нет, нет, это в разрушенном доме, там вдали на холме.

— А «посвященные люди»?

— Я никогда не слышал о них. Старая сказка, возможно. Слишком старая для меня.

— Невероятно, как такая маленькая деревня может собрать вокруг себя столько суеверных разговоров, — сказал Свег.

Сами не сознавая этого, они шли почти той же самой дорогой, что и Ульсен этим утром. И подошли к церкви.

Бенедикте замедлила шаг. Ее глаза приняли испуганное выражение.

Сандер слышал об избранных в роду Людей Льда и их трудностях при входе в церковь. Но казалось, что Бенедикте кроме этого беспокоит что-то другое.

— Что с тобой? — тихо спросил Сандер.

— Я не знаю. Я… мне лучше остаться здесь, — сказала она неуверенно.

— Как хочешь. Мне трудно представить себе Ульсена, увлеченного молитвой в церкви, поэтому мы только на минутку заглянем внутрь. И сразу же назад.

— Изящная работа, — сказала Аделе, разглядывая церковь. Свег был невосприимчив к эстетическим тонкостям, он вошел прямо внутрь. Остальные, не считая Бенедикте, последовали за ним.

Они остановились немного нерешительно в дверном проеме, их охватило обычное чувство уважения к религии.

Это была совершенно обыкновенная деревенская церковь, разумеется, без скамеек, но с настоящим алтарем и единственной иконой, большую часть которой занимало изображение распятого Христа. Ничего неожиданного, на первый взгляд.

— Такое впечатление, что церковь замечательно сохранилась, по сравнению с тем, что мы видели до сих пор в деревне, — сухо сказал Сандер.

— Да, во всяком случае, не Ульсен здесь пыль вытирал, — сказал Свег. — Он испытывает сильное отвращение ко всякого рода уборкам и чисткам с тех пор, как я тысячу раз поручал ему навести порядок в конторе пристава. Только чтобы вышибить из него немного нахальства. Но что ему сделается, этому полоумному?

Сандер подошел к самому алтарю, медленно, тихо и с уважением, как люди невольно ведут себя в церкви. Аделе последовала за ним, но пристав и Ливор остались у двери.

— Что ты ищешь, Сандер? — спросил Свег приглушенным голосом.

Молодой человек присел на корточки и тщательно изучал алтарь. Провел пальцем вдоль нижнего края.

Но внезапно повернулся и встал прямо.

— Тихо! Что там? Они прислушались.

— Бенедикте с кем-то разговаривает, — сказала Аделе.

— Значит, она нашла Ульсена, — предположил Свег.

— Нет, — задумчиво возразил Сандер. — Может и так, но я слышу там несколько голосов.

Они стояли неподвижно, даже не могли решиться приоткрыть церковную дверь.

— Несколько голосов здесь? — скептически сказал Ливор. — Этого я не понимаю. Деревенские жители настолько боятся этого места, что…

— Тише, — решительно прошептала Аделе.

Они в недоумении посмотрели на нее. Она стояла и прислушивалась, напряженная, словно натянутая тетива. На ее лице читалось удивление, смешанное с надеждой и скепсисом.

Они напряженно замерли, пытаясь всеми чувствами уловить звуки снаружи. Из-за двери церкви послышались приближающиеся тяжелые шаги.

Казалось, что…

Аделе первая очнулась от парализовавшего их изумления и смущения. Она широко распахнула дверь и выскочила наружу, бросив молниеносный взгляд на трех мужчин, которые шли по тропинке в траве с испуганными лицами.

— Мортен! Господи, это Мортен, мой жених!

— Вы что, с ума посходили? — крикнул он. — Вы ночевали в этом Ферьеусете?

Аделе не слушала его. Она демонстративно горячо обняла своего суженого — быстро обернувшись в сторону Сандера, чтобы проверить, видит ли он эту сцену, — и все заговорили, перебивая друг друга.

Свег еле сдерживался, чтобы говорить разборчиво.

Главное было в том, что те трое, оказавшиеся Мортеном Хьортсбергом и двумя немцами, были охвачены страхом. Как Свег и его группа отважились переночевать в этой ужасной деревне?