Паровозик из Ромашкова

овечьего полушубка, он повернул голову на звук голоса.

Два расплывающихся силуэта постепенно сложились в милиционеров, или уже полицейских - не

важно.

Он лежал на крайней лавке, расположенной внутри вагона электропоезда, курсирующего по

кольцевой линии московского метрополитена им. Владимира Ильича Ленина. Это был

излюбленный маршрут вот уже без малого пять лет. Когда-то его звали Петров Аристарх

Семенович. Но это было давно. Теперь те немногие представители человечества, находящиеся в

таком же социальном статусе, что и он, с которыми он иногда общался, звали его просто – Арси.

Арси. Возможно, вам покажется, что это женское имя? Возможно, оно действительно было

женским. Возможно, такого имени вообще не существовало в природе. Хотя Аристарха же так

звали, значит существовало. Ему давно уже было все равно.

Любимым маршрут был от того, что кольцо не имело конечной станции. При удачном стечении

обстоятельств, здесь можно было проспать несколько часов. Но сейчас не повезло, его разбудили

милиционеры. Это значило, что придется перебираться в другой поезд, если, конечно, его не

выгонят сейчас на улицу, или не заберут в «обезьянник». Вообще-то «обезьянник» было не

совсем плохое место, там стояли лавки, а что еще надо человеку в его возрасте? А какой, собственно, возраст-то был у Арси? То, что исполнилось шестьдесят три года, это он еще помнил.

А вот, что было потом? Сколько он уже бродит по городу, спит в метро и в различных подвалах, Аристарх не помнил. Лет пять, шесть, а может десять, он давно перестал считать дни, недели, года.

Он пошевелился и начал медленно подниматься. Оперся на правую руку, чтобы помочь себе

подняться, опустил ноги с мягкого дивана, и попытался встать.

Левая нога, конечно же, подогнулась, она вообще плохо его слушалась последнее время. Он

опять сел на диван, за что незамедлительно получил очередной тычок резиновой дубинкой, от

стоявшего ближе к нему милиционера.

- Давай, давай, отец, шевели поршнями, - подталкивал его дубинкой хранитель порядка, - хорош

тут народ пугать.

А что народ? У народа дома есть. Вечером разъедутся по квартирам, поужинают, примут ванну, лягут спать в мягкие постели. А он? Уже который год не мылся, не чистил зубы, мыло забыл, как

пахнет. Самому страшно очередной раз штаны снимать, чтобы нужду справить. А что делать?

Живет пока. Все не забирает к себе костлявая. К запаху привык, не чувствует уже. Он вообще

уже мало, что чувствует, разве только тычки, особенно дубинками.

- Иду, иду, не гони служивый, – прохрипел Аристарх, - дай на ноги встать.

Слова получились странные, малопонятные. А как будешь внятно говорить, если говоришь-то

раза три – четыре в день, да и зубов осталось раз, два и обчелся?

Аристарх собрал свои нехитрые пожитки, которые умещались в одном полиэтиленовом пакете.

Там находились: шапка-ушанка, треснувший термос и старый фотоальбом с семейными

фотографиями, который являлся самым большим сокровищем Аристарха. Правда сейчас в пакете

еще лежала заплесневелая горбушка белого хлеба, он нашел ее утром, в урне, рядом с

подъездом дома, расположенного недалеко от входа в метро. Вот собственно и все личные вещи.

Одет Аристарх был в овечий полушубок, под которым можно было угадать неопределенного

цвета рубашку, и старые засаленные брюки, заправленные в резиновые сапоги.

Его седые волосы не знали шампуня и расчески в течение нескольких лет, и являли собой

спутанные, сальные пряди, плавно перетекающие в такую же неимоверно грязную и

свалявшуюся бороду.

Сумев, наконец, подняться, Арси проковылял к дверям электропоезда. Несмотря на час пик и

огромное количество народа в метро, на пути Аристарха не попалось ни одного человека. Завидя

приближающегося бомжа, люди спешно расступались, образуя своеобразный живой коридор, лишь бы случайно не коснуться его своей одеждой.

Выехав на станцию Таганская, поезд открыл двери. Толпа, собравшаяся на перроне, не смотря

на решимость как можно быстрее оказаться внутри вагона и, по возможности, занять лучшие

места, при виде Аристарха грянула в разные стороны.

Он неспешно покинул тесноту вагона и, беспрестанно подгоняемый тычками милиционеров, окунулся в суету перрона.

Выведя Аристарха из электрички, милиционеры посчитали это недостаточным, и все так же

подталкивая его дубинками, погнали к выходу в город.

- Надо бы тебя в «обезьянник» оформить, да воняешь сильно, передохнут все в отделении. –

Пробурчал один из милиционеров. – Давай на выход, и чтоб мы здесь больше тебя не видели!

Поднявшись по эскалатору, грубым пинком Арси отправили за турникеты. Конечно же нога не

выдержала, и, не удержав равновесия, он упал.

Было больно. Но что такое боль? Она уже не первый год безотрывно сопровождала Аристарха.

Зубная боль. Вечные царапины и ссадины. Бронхиальная астма, с частыми приступами удушья.

Затем он неудачно упал на улице, сильно повредив левую ногу. Теперь Арси передвигался

медленно, стараясь, лишний раз не нагружать ее. Нога очень плохо держала вес его тела и

периодически подкашивалась. Он, догадывался, что скоро она вообще может отказать, но пока

работала.