Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]

Предложение было не слишком заманчивое, но ничего другого нам не оставалось. Вооружившись карманными фонариками, мы обшарили весь дом, от огромного чердака до большого и холодного, как склеп, подвала, но нигде не обнаружили свежих следов чужого человека. Всюду, где еще не успела убрать прислуга Арне, уже больше ста лет не ступала нога человека. Мы вошли в комнату, которую Арне почему-то не показал нам, когда первый раз водил по дому. Лучи наших фонариков скользили по пыльным стульям, столу, половицам. Окна и двери были тщательно закрыты, и ничего не указывало на то, что хотя бы одно из окон могло недавно открываться.

— Нам попался необычайно опытный вор, — заметил Арне. — Должно быть, все-таки он проник в дом, открыв входную дверь, а потом снова запер ее. Когда же Мария бежала, оставив дверь нараспашку, он спокойно вышел из дома через кухню.

Тасс обнаружил его, когда он был в Желтой комнате, и незнакомец просто-напросто зарезал его. А этот дьявольский кот, который, по-видимому, сопровождает его, набросился на Тасса и изодрал когтями.

— Но я не понимаю одного, — сказал я. — Что заставляет этого человека бродить по твоему дому в сопровождении большого черного кота? Ты говоришь, он что-то здесь ищет? Но что? Старый пиратский клад, спрятанный за одним из комодов? Если он приходит сюда ради наживы, так ведь стены здесь буквально увешаны ценностями, но ни одна из картин как будто не пропала?

— Этого я и сам пока не понимаю, — признался Арне. — Вполне вероятно, что мы имеем дело с безумцем. Но от этого нам не легче.

Поиски были завершены, и мы стояли внизу в прихожей. Фонарики мы погасили, чтобы не расходовать зря батарейки, поэтому в вечерних сумерках мы различали лишь силуэты друг друга. Кто-то закурил сигарету, и огонь от спички осветил саркастическую улыбку Карстена.

— У тебя есть своя теория? — угрюмо спросил у него Арне.

— У меня еще не сложилась более или менее полная гипотеза, — ответил Карстен. — Но хочу напомнить тебе, что еще зимой, когда ты купил эту усадьбу, я предупреждал тебя, что в доме действуют загадочные силы. Помнишь, как осуществлялась месть Юнаса Корпа? Пока что погибла только бессловесная тварь. Но никто не знает, кого в следующий раз постигнет подобная участь. На твоем месте я бы, пока не поздно, отказался от мысли менять что-либо в этом доме.

— Но это же чистое безумие! — Арне беспокойно ходил по прихожей, спрятав руки в карманы; наконец он остановился перед Карстеном. — Уж не боишься ли ты, что эта месть может пасть и на тебя? Может, ты предпочел бы вообще не бывать здесь?

— Отчего же, с твоего позволения я с удовольствием буду приходить в этот дом. В первую очередь я писатель и ученый-криминалист. Разве я могу добровольно отказаться от таких уникальных наблюдений? К тому же в данном случае я нахожусь вне зоны риска. Это тебе следует подумать об осторожности, Арне. Иначе пеняй на себя.

Не только Карстен вспомнил о мести капитана Юнаса Корпа. Наша добрая Мария тоже осознавала всю меру опасности. Придя на кухню, мы застали ее в дорожном платье, чемоданы и пакеты стояли на полу. Она не проведет больше ни одной ночи в этом доме, ни часу дольше необходимого не пробудет в этом заклятом месте. На этот раз наши уговоры были тщетны, терпение Марии было исчерпано. Мы должны были немедленно отвезти ее домой, она жила тут же в Хейланде, километрах в пяти от Каперской усадьбы. К счастью, Карстен оказался рыцарем и предложил взять этот труд на себя. Лошадь снова запрягли в коляску, и через десять минут вечерние сумерки поглотили их. Мы с Арне взяли лопаты и зарыли собаку в кустах, недалеко от дома.

— Я попросил Марию не говорить о случившемся Эйвинду Дёруму, — сказал Арне. — Но с таким же успехом можно заклинать ветер, чтобы он стих. Завтра об этом будет знать весь приход, и эмиссар Флателанд нагонит в молельном доме на свою паству еще больше страху. Дёрум, конечно, решит, что собака погибла по нашей вине. Не будь жертвой его собака, я бы подумал, что это он сам шныряет по своим прежним владениям. Он же сумасшедший, ему бы это вполне могло взбрести в голову. Не зря говорят, он в дальнем родстве со старым Юнасом Корпом.

Думаю, не погрешу против истины, если скажу, что наша вторая ночь в Каперской усадьбе доставила нам гораздо меньше удовольствия, чем первая. Одно дело лечь спать в доме, где обретается всего-навсего черный кот, — я, например, люблю животных, и меня такое соседство не пугало. И совсем другое — спать в комнате с незапертой дверью, когда по дому, возможно, бродит безумец.

Поэтому я счел необходимым достать том Вудхауса и углубиться в произведение, о котором уже говорил: «Так держать, Дживз!». Вскоре я уже спал.